– Уверена, – я расправила плечи и посмотрела ему прямо в глаза, пытаясь сдержать дрожь. – Это ведь ты тогда столкнул меня в пруд?

Майкла передернуло, шок в его взгляде утроился.

– Что? – прошептал он.

– Ты меня слышал.

– Нет, конечно нет! – Он взволнованно провел рукой по седеющим волосам. – Как ты могла подумать? Я твой отец. Я бы никогда тебе не навредил.

В сердце встрепенулась надежда, хотя разум скептически покачал головой.

– Я так помню.

– Иногда память нас подводит. Мы помним то, чего на самом деле не было. – Майкл наклонился вперед и мягко спросил: – Что именно ты помнишь?

Я прикусила нижнюю губу.

– Я играла у пруда. Кто-то подошел сзади и толкнул меня. Я помню, как повернулась и увидела отблеск золота. Кольцо-печатку. Твое кольцо, – мой взгляд опустился на кольцо на его пальце.

Он тоже посмотрел вниз и потер кольцо.

– Ава, – в его голосе послышалась боль. – Я же, наоборот, тебя спас.

Здесь я никак не могла понять, в чем логика. Я потеряла сознание и не помнила, кто меня спас, но врачи «скорой» и полиция сказали, их вызвал Майкл. Зачем, если он сам же меня столкнул?

– Я пришел обсудить с твоей матерью развод, и никто не открывал дверь, хотя машина стояла возле дома. Я пошел искать ее на задний двор и увидел… – Майкл с трудом сглотнул. – Это были худшие минуты моей жизни: я подумал, ты умерла. Я прыгнул в пруд и тебя вытащил, и все это время твоя мать… просто ошарашенно стояла и смотрела. Словно не могла поверить в случившееся. – Он осекся. – Твоя мать была не в порядке, Ава. Она не хотела тебе навредить, но иногда теряла контроль над происходящим. И потом чувствовала себя такой виноватой, а там и развод, и криминальные обвинения… поэтому она выпила таблетки.

Голову пронзила резкая боль. Я сжала пальцами виски, пытаясь сопоставить слова отца и собственные воспоминания. Что было правдой? А что – нет?

На воспоминания полагаться нельзя. Я прекрасно понимала. А слова Майкла звучали вполне искренне. Но неужели я действительно теряю рассудок? Откуда появились те видения, если это не мои воспоминания?

– Есть еще один случай, – неуверенно начала я. – Третий класс. Я принесла домой сочинение с урока миссис Джеймс и решила показать тебе. Мы были в твоем кабинете. Ты посмотрел на меня и сказал, что я копия мамы и… придавил мне лицо подушкой, пытаясь меня задушить. Я не могла дышать. Я бы умерла, но домой вернулся Джош и позвал тебя, и тогда ты остановился.

В ярком освещении конференц-зала история казалась совсем глупой. Голова заболела сильнее.

На лице у Майкла появилась тревога.

– Ава, – мягко и спокойно сказал он, словно не хотел меня напугать. – У тебя никогда не было учителя по имени миссис Джеймс.

Сердце колотилось в груди.

– Была! Со светлыми волосами и в очках, она всегда приносила на наши дни рождения сахарное печенье… – глаза защипало от слез. – Клянусь, миссис Джеймс правда была.

А если нет? Вдруг я все придумала и сама поверила, что это воспоминания? Что со мной не так? Почему в голове все перемешалось?

Я не могла дышать. Я чувствовала себя сумасшедшей, словно в моей жизни нет ничего реального и мне все приснилось. Я вжала ладони в столешницу, наполовину ожидая, что она вот-вот рассыплется в пыль.

– Милая… – он потянулся ко мне, но прежде, чем он успел прикоснуться, дверь распахнулась.

– Достаточно. Хватит лгать, – Алекс ворвался внутрь с грозным видом. Разумеется, комната прослушивалась. – После того как Ава пересказала мне свои воспоминания, я провел расследование, – холодно заявил он. Правда? Он мне никогда не рассказывал. – Ты удивишься, как много – и как быстро – можно выяснить, обладая достаточной суммой денег. У нее действительно была школьная учительница миссис Джеймс, которая сообщила о подозрительных синяках на запястьях Авы, когда та пришла в школу на следующий день. Ты заявил, она поранилась на детской площадке, и тебе поверили, – глаза Алекса мерцали от отвращения. – Ты хороший актер, но снимай маску. Мы тебя раскусили.

Я смотрела на Майкла. И уже не понимала, чему верить.

– Это правда? Получается, ты мне врал?

– Ава, я твой отец, – Майкл провел рукой по лицу, его глаза горели. – Я бы никогда тебя не обманул.

Я переводила взгляд то на него, то на Алекса. Голова болела все сильнее. Происходило слишком много всего, открывалось слишком много секретов. Но в конце концов мне пришлось поверить себе.

– А я думаю иначе, – сказала я. – Я думаю, ты обманывал меня всю мою жизнь.

Майкл сохранял страдальческий вид еще несколько секунд, но потом его лицо исказилось, превратившись в отвратительную маску. Глаза сверкали радостной злобой, а рот растянулся в насмешливую ухмылку.

Он больше совсем не походил на моего отца. И вообще на человека. Он выглядел как монстр из моих ночных кошмаров.

– Браво, – он медленно похлопал в ладоши. – Я почти тебя убедил, – заявил он мне. – Видела бы ты собственное лицо. Клянусь, миссис Джеймс правда была, – со смехом сказал он. От противных звуков встали дыбом все волоски на моем теле. – Классика. Ты и правда поверила в собственное безумие.

Алекс дернулся в сторону Майкла, но я слегка покачала головой. Мне хотелось убежать и спрятаться, но адреналин вынуждал говорить.

– Почему? Я была ребенком, – у меня задрожал подбородок. – Я твоя дочь. Зачем ты так со мной обошелся? Скажи правду, – я сжала зубы. – Больше. Никакой. Лжи.

– Правда субъективна, – Майкл откинулся на спинку стула. – Но тебе так сильно хочется знать? Вот моя правда – на самом деле ты мне не дочь. – Он горько улыбнулся, услышав мой резкий вдох. – Да-да. Твоя сучка-мать мне изменила. Видимо, во время одной из моих командировок. Она постоянно жаловалась на мое частое отсутствие, словно мой чертов бизнес не обеспечивал ей крышу над головой и уютную, теплую дизайнерскую одежду. Я всегда подозревал, что ты не моя, – ты совершенно на меня не похожа, но думал, может, ты просто в Венди. А потом втайне сделал тест на отцовство, и – подумать только! – оказалось, ты действительно не моя. Твоя мать пыталась все отрицать, но против такого явного доказательства не поспоришь. – Он помрачнел. – Разумеется, в процессе развода мы об этом не упоминали. Информация просочилась бы наружу, и мы оба могли потерять лицо.

В китайской культуре мало что может быть страшнее потери лица. Разумеется, кроме попыток убить собственную дочь.

– Если я не твоя дочь, почему ты так бился за опеку? – спросила я, едва ворочая языком.

Губы