словно учились этому несколько лет. Признаюсь честно, немногие мичманы английского флота на подобное способны. Вы – феномен, драгоценный камень с безупречной огранкой.

Комплименты Кеннета становятся все более неприкрытыми. Моргана ведет плечом, откидывается на спинку кресла и обнимает себя, кладя ладони на локти.

– Пусть это останется тайной. Но можете продолжать меня хвалить. Мне нравится, когда мной восхищаются. Называют королевой.

Кеннет смеется живо и искренне. Нет фальшивости, только изогнутая бровь и бережно подносимая к губам чашка. Он раскрывается в новом свете для Морганы – нежном и теплом. Вот только такой Бентлей никак не вяжется со всеми жестокими поступками, которые он творит. Моргана и не задумывалась, что где-то за каменной маской равнодушия под слоем арктического льда, возможно, скрывается живое нутро человека, некогда лишенного романтического взгляда на жизнь.

Стальные глаза Бентлея, вечно холодные, выражающие непоколебимость, беспристрастность и серость безысходности для всех тех, кого он казнит, в моменте лишь вспыхивают. Но этого О’Райли не упускает.

– Ваше право. И, если вы не против, я поставил своих людей нести вахту на вашем корабле сегодня ночью. Так что можете отдохнуть. Тем более что врач рекомендовал организовать для вас условия полного покоя. – Забота не в почете у английских лордов. Кеннет поднимается со стула, придерживая рукой жилет, ставит на поднос пустую чашку: – Доброй ночи, мисс О’Райли.

Капитан прикусывает щеку, но неожиданно произносит:

– Моргана.

– Извините? – осторожно отзывается Кеннет.

– Моргана. Или Морриган. Кузина Кэт звала меня Мор, – осторожно произносит О’Райли.

Бентлей выдыхает, немного кланяется:

– Доброй ночи, Моргана.

Она смотрит на лорда, затем быстро опускает взгляд, ведя рукой по гладкой поверхности стола, кончиком пальца задевает позолоченное ребро блюдца. Даже если он откажет ей – мысль раздражает, – по крайней мере, она попытается:

– Останьтесь, Бентлей. – Ей не хочется, чтобы лорд уходил. Иногда важно побыть с кем-то, может, обсудить маршрут или посидеть над картами, разговаривая про Сферу. Конечно, это лишь ее жалкие оправдания перед самой собой.

Кеннет почти взялся за ручку, но оклик заставляет мужчину остановиться, медленно убирая руку. Бентлей разворачивается, вопросительно глядя на капитана.

– Мисс? – не совсем понимает, для чего Моргана его останавливает.

Да она и сама не до конца осознает, но сжимает ладонь в кулак, отчего скрипит кожа перчаток. И чуть увереннее повторяет, поднимая голову:

– Вы не ослышались. Останьтесь, милорд.

Поднявшись, О’Райли обходит стол, не задевая ни стопку книг, ни карты. Ладони ложатся на плечи лорда Ост-Индской торговой компании.

– Спаркс не простит вам ваши выходки, – с легкой насмешкой звучит фраза. – Останьтесь, Бентлей. Вы все равно не будете спать, а утром изведете своего агента нудными разговорами о политике, Компании и… о дальнейшем пути.

Ожидая подвоха, Кеннет не сводит взгляда с лица Морганы. Она может выкинуть что угодно, выдать очередную колкость, обчистить карманы. Но пиратка давно не занимается воровством кошельков, предпочитает грабеж покрупнее. Двумя пальцами она поправляет бант на шее.

– Думаю, на этот вечер я смогу снять титул. Второй раз…

О’Райли убирает руки, но только для того, чтобы стянуть с ладоней перчатки. Возвращает их, но уже ему на грудь. Оглаживает узорчатую ткань.

– Вам неловко? – большим пальцем касается подбородка Бентлея. С каждым разом нарушение границ между ними прослеживается четче и четче. Моргана прикусывает нижнюю губу, отворачивается в сторону, перед тем как решительно обнимает ладонями лицо Кеннета.

В свою очередь он осторожно, боязливо касается талии. Прикосновения будоражат и между тем отрезвляют. На вражеском корабле был всплеск эмоций, напряженные нервы лопнули, и чувства вылились в поцелуй. Неосторожность. Сейчас – заинтересованность и азарт. Осторожный, но всеохватывающий.

– Нет, просто никогда не делал этого так.

Бентлей припадает к линии под губами, как раз в том месте, где заканчивается шероховатый рубец. Она нервно дергается, но не отстраняется. И сердце болезненно колотится, покалывает от близости с заклятым врагом, ночным кошмаром любого нормального пирата.

– Так – это как? – скользящим шепотом интересуется Моргана, тянет за концы банта, развязывая и высвобождая горло. Она заглядывает в глаза Кеннету, пытаясь выискать на дне не то смущение, не то желание сбежать, скрыться и спрятаться, как до этого поступил кот.

Ищет тревожность маленького щеночка, умеющего только тявкать. Щенок стал гончей, вытянулся в холке и научился охотиться.

– Идет вразрез с моим воспитанием.

По правде говоря, с воспитанием Морганы тоже. Но Кеннету придется выбирать – в отличие от О’Райли, он еще не до конца оторвался от общества чопорных аристократов, мнящих себя лучшей прослойкой общества, теми самыми сливками. Она же свободна, не ограничена ни моралью, ни Богом. Но все, что происходит в каюте капитана «Авантюры», остается в каюте капитана «Авантюры». О’Райли не расскажет никому, чтобы в первую очередь не очернить себе же репутацию.

– Можешь засунуть воспитание… Никому оно ничего хорошего не принесло, а было лишь кандалами на руках.

– Я предпочитаю правила беззаконию, но к черту… – Бентлей опускает ладони на бедра Морганы.

Под ее ягодицами оказывается круглый стол с картами, на котором разложены разрозненные заметки. Пиратка ловко расстегивает на Кеннете жилет, пока он избавляется от камзола. Было лишь вопросом времени, когда они оба опустятся до того уровня, где без зазрения совести смогут снять друг перед другом не только одежду, но и маски, накладывающие сотни тысяч условностей и ограничений в поведении.

Подцепляя носком пятку, Моргана избавляется сначала от одного сапога, затем от другого. Подтягивает Кеннета к себе, закинув ноги ему на бедра и скрестив в районе копчика. Ладонями лорд ощущает мир, который поклялся заполучить, и он выдыхает Моргане в шею, не глядя ни на что, кроме нее.

– Ты ведешь себя, как… как неловкий мальчишка, впервые видящий девушку.

– Я веду себя, как положено джентльмену – не спешу.

Камзол Морганы отправляется на пол вместе с ремнями и кобурой. Кеннет ведет ладонями по талии, поднимая сорочку, прежде чем коснуться губами солоноватой кожи. Прокладывает дорожку поцелуев от яремной впадины до пупка. Он действует медленно и нежно, не похоже ни на кого, кто когда-либо снимал с нее одежду и посмел касаться.

Шумный выдох срывается с губ, когда Бентлей опускается на колени, стягивает с нее черные кюлоты. Он припадает к икре, неровно и быстро касается своими благородными губами, задерживаясь разве что на чувствительном бедре. Каждое прикосновение пропитано жаждой. Кеннет явно успел соскучиться по женскому телу за долгое плавание.

Он проводит языком по коже. И Моргана вздрагивает. Она может понять прикосновение губ, но не то, что без зазрения совести острый кончик языка скользит в опасной близости. Возбуждение и волнение легким покалыванием и приятным тянущим удовольствием отзываются внизу живота. Хочется, чтобы Кеннет прикоснулся не только к ногам, но и припал ближе.

– Что ты… делаешь?

Горячее дыхание опаляет. Кеннет оставляет укус, который тут же зализывает. Скребя ногтями край стола, Моргана прикусывает нижнюю губу, сдирает кусочки