бы предпочел хижину на твердой земле, – сказал Янес Сандокану. – Ума не приложу, как они живут на эдакой высоте.

– Не очень удобно, честно говоря. Знаю я эти деревни, а особенно тамошние «полы». Ходить нужно будет аккуратно, иначе рискуешь сломать ногу. Вдобавок мы с тобой в сапогах, а негрито босоноги и ловки, точно мартышки.

Сандокан не преувеличивал. Едва поднявшись, Янес застыл точно громом пораженный и помянул недобрым словом всевозможных богов. Платформа была не дощатой, как казалось снизу, а сложенной из перекрещенных стволов бамбука, а те, в свою очередь, укреплены на крепких сучьях. Сооружение выглядело прочным, вот только между бамбуковыми стволами зияли щели шириной в полфута, если не больше.

– Карамба! – воскликнул Янес. – Ты прав, это настоящая западня, где легко переломать ноги. Судя по всему, дикарям приходится заниматься какой-то дьявольской акробатикой.

– Они привыкли, – пожал плечами Малайский Тигр.

– Причем у них даже обуви нет! Смотрю, в этих местах сапожное ремесло совершенно не прижилось.

– Да, сапожнику на Борнео придется жить впроголодь.

– Оно и видно.

– Ну что? Попрыгаем?

– Попрыгаем, – согласился Янес, с удовольствием принюхиваясь к аппетитным запахам, доносившимся из-под навеса, где суетились женщины.

Он уже приготовился к опасным упражнениям, когда появились негрито с досками. Заметив смущение гостей, они поспешили проложить мостки, чтобы тем было удобнее передвигаться по просторному настилу.

– Надо же! – воскликнул португалец. – Дикари на редкость вежливы.

– Тогда не зови их дикарями, – засмеялся Сандокан.

– Ты прав, дружище.

Перейдя по доскам настила, они добрались до навеса, где уже восседал вождь в окружении низеньких, полностью обнаженных мужчин, покрытых диковинными татуировками. Это были лучшие воины племени.

Пол тут покрывали толстые циновки из волокон аренги, так что ходить можно было без риска подвернуть ногу. Вождь поднес гостям келапу – освежающий кокосовый напиток, поданный в грубых глиняных чашках. Женщины притащили зажаренную целиком дикую свинью, а дети – миски с личинками термитов и уданом – соусом из перемолотых креветок и ферментированной на солнце рыбы, на вкус европейца он отвратителен, но весьма ценится гурманами Борнео, будь то малайцы, даяки или негрито.

– Мы предлагаем вам лучшее, что у нас есть, оранги, – сказал вождь.

– А как же наши люди? – спросил Янес.

– Я велел отнести им двух бабирусс, пойманных вчера утром. Они не будут мучиться от голода.

– Но что тогда будет есть твое собственное племя?

– Сегодня им придется обойтись фруктами. Ешь, оранг, не беспокойся.

Трое искателей приключений, постившихся уже тридцать часов, не заставили просить себя дважды и набросились на свинину, не забыв промочить горло изрядным количеством отличного брема, похожего по вкусу на китайский рисовый хуанцзю[60]. Остальные предпочли отвергнутых Янесом, Тремаль-Наиком и даже Сандоканом термитов и удан.

Едва пир закончился, к лиственному потолку потянулся трубочный и папиросный дым. Янес, словно очнувшись от глубоких раздумий, хлопнул себя по лбу и воскликнул:

– Идея!

Сандокан и Тремаль-Наик с любопытством посмотрели на друга.

– Да, у меня есть идея, – повторил португалец.

– Если она родилась в твоей бедовой голове, значит это что-то крайне занятное, – предположил Малайский Тигр. – Твои мозги – настоящий кладезь всевозможных идей. Говори же.

Вместо ответа Янес обратился к негрито:

– Сколько воинов в твоем племени?

– Четыре раза по десять, оранг. В прошлом году мы понесли тяжелые потери в сражении с охотниками за головами.

– Но эти оставшиеся – хорошие воины?

– Они всегда храбро сражались.

– Как полагаешь, сейчас твое племя в безопасности? По лесу рыщут даяки.

– Оранг, я со дня на день ожидаю, что нас полностью вырежут. Когда вы со своими громовыми трубами уйдете, даяки нападут на нас и отомстят за то, что я послужил вам проводником. Мне хорошо известны их нравы.

– Хочешь отправиться с нами к озеру? Так мы защитим вас, ваших женщин и детей.

В черных глазах негрито вспыхнул огонек радости.

– Ты не шутишь, оранг?

– Я даже научу твоих людей пользоваться громовыми трубами. Сандокан, у нас найдутся запасные карабины?

– Да. Вполне достаточно, чтобы вооружить этих воинов.

– Нравится тебе моя идея, братец?

– Очень нравится. Впрочем, я с самого начала думал, что она окажется гениальной. Кто бы отказался от сорока пусть и необученных, но вооруженных карабинами воинов? Меня смущает только орава женщин и детишек.

– Они понесут припасы.

– У тебя на все готов ответ, Янес: ты демон, а не человек!

– Никакой я не демон. Я простой индийский махараджа, – засмеялся португалец.

– А кто займется обучением дикарей, ни разу в жизни не державших в руках карабина? – спросил Тремаль-Наик.

– Мы с Каммамури. Сандокан, по-моему, не торопится водружать себе на голову корону царя Кинабалу, которую, боюсь, теперь не сыскать даже на дне озера. Мы вполне можем задержаться тут на несколько дней и обучить негрито. Надеюсь за это время сделать из них отличных солдат, не уступающих португальцам и голландцам. Ать-два! В шеренгу стройсь! Бе-егом! Зар-ряжай! Цельсь… Пли! Карамба, из меня выйдет отменный сержант.

– Тогда уж генерал, – улыбнулся Тремаль-Наик. – Мне кажется, я слышал сейчас самого сэра Джона Бакли, командующего сипаями[61] со стен Форт-Уильяма.

– Замечательно! – расхохотался Сандокан. – Вот увидишь, мой дорогой Тремаль-Наик, Янес сделает из негрито куда более дисциплинированных солдат, чем малайцы или ассамцы. Жаль, что он решил податься в махараджи.

Так, за болтовней и выпивкой, прошел первый день в деревне негрито. Малайцы и горцы, разбившие лагерь меж корней гигантских деревьев, тоже не могли пожаловаться на недостаток гостеприимства. Вечером на настилах устроили танцы, в которых, впрочем, не участвовали ни Янес с товарищами, ни ассамцы, чтобы не переломать ненароком ноги.

От даяков не было ни слуху ни духу, но Сандокан после захода солнца принял все меры предосторожности. Он всерьез опасался мстительного грека. По счастью, у него под рукой обнаружилось сорок новых воинов. Их отправили в лес в качестве часовых с наказом сразу предупредить малайцев и ассамцев в случае нападения. Спингарды, до отказа заряженные картечью, готовы были встретить свирепых охотников за головами градом гвоздей.

Ночь, однако, прошла тихо, подарив усталым воинам желанный сон. Через час-другой после восхода солнца Янес принялся за обучение новобранцев. Его трубный глас разносился по всему лесу, заставляя Сандокана и Тремаль-Наика, наблюдавших вместе с женщинами с платформы, покатываться со смеху.

– Ать-два… Напр-раво! Нал-лево! Зар-ряжай! Цельсь! Пли! В атаку! Ур-ра! За Малайского Тигра!

– Ать-два… Напр-раво! Нал-лево! Зар-ряжай! Цельсь! Пли! В атаку! Ур-ра! За Малайского Тигра!

Португалец оказался суровым сержантом. Стоило кому-то из новобранцев замешкаться, как ему на спину, с полного одобрения вождя, обрушивалась крепкая дубинка.

К сожалению, быстро выяснилось, что