той гонке текущий премьер-министр Виктор Янукович соперничал с сильным независимым кандидатом Виктором Ющенко. Сам Янукович относился к политической элите и имел серьезную поддержку со стороны Леонида Кучмы, уходящего президента. Ющенко же имел опыт на посту премьер-министра в 1999–2001 годах, а до этого – на посту главы Национального банка Украины в 1993–1999 годах, в связи с чем позиционировал себя как достойный большего доверия.

Однако настоящим нервом избирательной гонки были не опытность и курс кандидатов, а подспудный этнолингвистический конфликт. Доминирующий вопрос стоял так: стоит ли стране идти по пути сближения с Евросоюзом или углубить сотрудничество с Россией?[502] У Януковича были прочные связи с Москвой, его поддерживал российский президент Владимир Путин, что способствовало его популярности в русскоязычных областях Восточной Украины. В отличие от него, основная поддержка Ющенко находилась в украиноговорящих регионах страны: на западе и в столице – Киеве, чье население чувствовало более тесные культурологические и религиозные связи с центральной Европой и опасалось усиления российского влияния[503].

Поскольку ни одному из кандидатов не удалось набрать 50 % + 1 голос, необходимые для победы в первом туре выборов, был инициирован второй тур. Янукович объявил о своей победе с перевесом в 880 тыс. голосов, что составляло лишь 3 %. Однако почти сразу же распространились слухи, что этот результат был достигнут широкими фальсификациями в его пользу. В последующие дни появилось множество сообщений о вбросах и удалении голосов. Начать с того, что список избирателей был забит именами умерших людей и повторными записями, открывавшими простор для многократного голосования[504]. Такие объемы вбросов привели к неслыханной явке: в Донецке, региональном ядре Януковича, она составила 98,5 %, а на некоторых участках превысила 127 %[505]. Эти нарушения были хорошо задокументированы наблюдателями, однако все внимание СМИ было приковано к хитроумному новшеству – «невидимым» чернилам[506].

Согласно Стивену Сестановичу, американскому наблюдателю из нью-йоркской организации «Совет по международным отношениям», его делегация стала свидетелями того, как в протестных регионах применялись ручки со специальными чернилами, исчезающими через 4 минуты после нанесения на бумагу. Те избиратели, которым не повезло с ручкой, ушли с избирательного участка в полной уверенности, что внесли свой вклад в победу Ющенко. В реальности после исчезновения чернил членам участковой избирательной комиссии не оставалось ничего другого, кроме как признать чистый бюллетень недействительным[507].

Но при всей изобретательности у фальсификаторов возникла серьезная проблема, а именно – необычно большое количество незаполненных бюллетеней, выявленное при подсчете голосов. Как и в Кении, очевидное доказательство попытки фальсификации вызвало широкий резонанс и критику, что привело к серьезным последствиям для режима. Но, в отличие от кенийского развития событий, массовые гражданские протесты, вошедшие в историю под названием «оранжевой революции», привлекли к стране внимание всего мира, и Верховный суд аннулировал результаты второго тура[508]. Через месяц провели повторное голосование, в котором победил Ющенко. Таким образом, трансфер власти произошел благодаря тому, что фальсификации отложили на самый последний момент.

Второй способ подлога на заключительном этапе гонки – это провести подсчет голосов как положено, а потом мошенническим способом добавить голоса кандидату при оформлении итогов. Это возможно, поскольку процесс подсчета, как правило, устроен сложно. Голоса поступают из десятков тысяч избирательных участков: сначала их собирают на уровне населенного пункта, потом передают в региональный центр и, наконец, подводят итог в центральной избирательной комиссии. Каждая из этих стадий дает режиму возможность фальсифицировать показатели. Особенно удачно, если в открытом доступе не публикуются итоги по каждому участку, – тогда оппозиции гораздо труднее отследить, что произошло.

Эта форма фальсификаций часто, хотя и не всегда, сопутствует вбросам. Так случилось, к примеру, на конституционном референдуме в Турции в 2017 году. Голосование взволновало все общество, поскольку итог «за» привел бы к принятию целого списка поправок, фактически превращая парламентскую систему страны в президентскую, что существенно укрепляло власть президента Реджепа Тайипа Эрдогана. Будучи классическим фальшивым демократом, Эрдоган не прислушивался к голосу своего народа, но отчаянно стремился легитимизировать расширение своих полномочий путем проведения убедительного всенародного голосования[509]. По этой причине подконтрольная ему Партия справедливости и развития (ПСР), поддержанная ультраправой Партией националистического движения (ПНД), задалась целью следить за избирательным процессом от начала до конца. Со стороны оппозиции выступили левоцентристская Республиканская народная партия (РНП) и прокурдская Демократическая партия народов (ДПН) – они развернули кампанию против поправок, утверждая, что те уничтожат разделение на три ветви власти и приведут к «демоциду» (самоубийству демократии)[510].

Чтобы обеспечить победу, правительство организовало систематические вбросы в районах, где проживал ядерный электорат ПСР, а в протестно настроенных регионах банально приписывал голоса, чтобы увеличить результат «за». Эти стратегии подкреплялись еще одной – удаленим голосов «против», но вместо исчезающих чернил, как в Украине, лидеры ПСР, судя по всему, избрали более прямолинейный метод – нежелательные бюллетени выкидывали на помойках и стройках[511]. Совокупный эффект этих нарушений оказался огромным: согласно одной из наблюдательских групп, около 2,5 млн голосов можно было назвать сфальсифицированными, хотя, по их признанию, невероятный масштаб злоупотреблений затруднял точную оценку[512]. Ясно одно: без фальсификаций Эрдогану не удалось бы провести конституционные поправки: голосов «за» оказалось 51 %, а «против» – 49 %, и этот отрыв был вдвое меньше, чем предполагаемое наблюдателями количество украденных голосов[513].

Выбор стратегии

Хотя вбросы и махинации при подсчете часто идут рука об руку, важно помнить, что это разные инструменты со своими сильными и слабыми сторонами. Приписать цифры в протоколе обычно легче. Кандидату не нужно привлекать несовершеннолетних избирателей или заполнять тысячи бюллетеней – надо всего лишь заручиться согласием узкого круга лиц и поменять цифры в документах на определенном этапе подсчета. Вот что рассказал нам один бывший наблюдатель: «Достаете ручку, дописываете нолик или меняете единицу на девятку – вот и все»[514]. Не нужно продумывать и финансировать большую, сложно организованную операцию. Подмена цифр, пожалуй, является наименее трудоемкой формой фальсификаций.

Тем не менее у каждой медали есть обратная сторона. Если бездумно сложить полученные с разных участков цифры и добавить себе бонусных голосов, можно попасться с поличным. Оппозиционные кандидаты могут заметить большие несоответствия между итогами, особенно если они смогли мобилизовать достаточно сторонников для наблюдения, а потом добились альтернативного подсчета. Вдобавок международные наблюдатели и ученые разработали собственные новые методики проверки правильности результатов. Одна из них опирается на тот факт, что последние цифры в длинных столбиках чисел, как правило, равномерно вариативны, а вот человеческий мозг, подбирая случайные цифры, тяготеет к определенным паттернам, которые можно отследить[515]. В результате, если ввести все участки в компьютерную программу, аналитики могут понять, какова вероятность того,