— Здорово! Слушай, а ты там был как фотограф? Или?..

— Я — всё. И швец, и жнец, и на дуде игрец. И буковки, и видео, и картинки.

Бросив телефон на кресло, Артем потянул вверх мой свитер, и я послушно подняла руки.

Give up! Сдаюсь. Причем, заметь, добровольно и с удовольствием…

— Разлагайся, — наклонившись, Артем протянул мне бокал вина.

— Господи, так не бывает, — простонала я. — Все конфеты сразу — это подозрительно.

— А я вот не знаю, что круче: чувствовать себя королевой или феем.

— Наверно, потому, что ты не знаешь, как это. Чувствовать себя королевой, у которой на службе фей.

— Возможно. Не скучай.

Он пошел на кухню, а я снова проводила взглядом его задницу. Она и так была великолепна, а уж в камуфляжных штанах… Черт, если крепкие, мускулистые мужские попы были моим фетишем, то одетые в камуфляж… вообще конским возбудителем. Лучше не смотреть, а то действительно без ужина останемся. И совсем никуда не смотреть. Пусть идет и готовит. А я буду лежать голая на волчьей шкуре, пить вино под тихую музыку и любоваться на огонь в камине. Чувствуя себя после сумасшедшего секса сладкой лужицей растаявшего мороженого.

Пряники из перевернувшегося грузовика продолжали сыпаться. До слез красивое место, никого вокруг, уютный дом. Мужчина, который страшно нравится. Во всех смыслах нравится. Да еще и готовить умеет! А впереди ночь, и хотя утром у меня стопудово будет походка «тридцать лет в кавалерии» и прочие прелести неумеренности, которые гинекологи называют «эксцесс», но… это завтра. А сегодня…

Может, вселенная решила вознаградить меня за то, что не поддалась соблазну и не переспала с Вальтером? Вряд ли, это было бы как-то очень уж… прямолинейно и назидательно. Да и жизненный опыт подсказывал: радоваться можно и нужно, а вот расслабляться не стоит. Как бы ярко ни светило солнце, все равно рано или поздно пойдет дождь.

Впрочем, долго разлагаться в счастливом блаженстве не получилось. Уже после второго глотка встроенный венеролог намекнул, что наверняка на этой шкуре до меня кто только не лежал. И не только лежал. Я отогнала коллегу пинком. Если и была тут зараза нашего профиля, что сомнительно, все равно в отсутствие питательной среды давно сдохла. К тому же подцепить ее контактно-бытовым путем, вопреки мифам, не так уж и легко. Проще, конечно, чем забеременеть от полотенца, но все равно пришлось бы постараться.

Венеролог с ворчанием ушел, но смуту оставил. Не явную, а такую… на грани киселя. И это было странно. Потому что хоть ревность меня порой и посещала, но уж точно не направленная в прошлое. Какой смысл страдать из-за того, что уже произошло? Думать стоит лишь о настоящем и будущем. Да и в настоящем я особо не переживала. Может, потому, что ни один мужчина, кроме Стаса, не был мне настолько дорог, чтобы волноваться из-за гипотетических измен?

Нет, меня абсолютно не напрягали женщины из прошлого Артема, хотя я не сомневалась, что их было не меньше, чем мужчин у меня. И две несостоявшиеся невесты совершенно не беспокоили. Но вот одна… похожая на трясогузку. Я ее видела, а это совсем не то же самое, что какие-то абстрактные девицы. И еще потому, что он встречается с ней почти каждый день. Вот и мостик из прошлого в настоящее.

Так, стоп! Прекращай маяться фигней, овца!

К счастью, в этот момент появился Артем с подносом. Постелил на шкуру салфетку, поставил на нее блюдо с запеченным мясом и крохотными картошинами в специях, тарелку с овощами и зеленью. Мясо с картошкой на ночь? Плевать, сегодня все сгорит.

— Тома, ты хоть в полотенце завернись, а? — попросил он, проведя пальцем по моему бедру. — Я знаю, секс и еда близко стоят в плане удовольствия, но все же предпочитаю разделять. Сначала котлеты, потом мухи. А тут такая натура рядом. Отвлекает.

— А не трудно будет мух на полный желудок ловить? — ехидно заметила я из ванной, вытаскивая из тумбочки полотенце.

— А мы не сразу. Или ты торопишься? Меня, конечно, восхищает твоя ненасытность, но я все-таки уже не юноша, готовый двадцать пять часов в сутки. Хотя жаль.

А древние римляне были не дураки, придумав возлежать на пирах. Или греки? Неважно. До чего здорово вот так развалиться на шкуре у огня, совершенно невоспитанно таскать картошины и куски мяса с блюда прямо руками, запивать вином. Разговаривать. О чем угодно — вообще неважно, о чем.

— Скажи, а почему вы занялись именно онкологией? Ну, фонд?

Наевшись до отвала, мы отодвинули блюдо в сторону и улеглись валетом. Я пристроила голову Артему на колени и почесывала большим пальцем ноги у него за ухом.

— Ну как тебе сказать? Чаще всего бывает какая-то личная причина. У нашей Галки был детский лейкоз, но ей повезло, вытащили.

— У Галки? — я почувствовала, как загорелись уши. — Которая твоя секретарша?

— Ну да. Она моя двоюродная сестра.

— Фейспалм! — простонала я, скатившись лицом в шкуру. Да нет, блин, двойной фейспалм! — Помнишь, тогда, в Юсуповском? В гардеробе? Она влезла передо мной без очереди, а я сказала: не торопитесь, девушка, всё равно все умрем. Я так часто всяким наглым говорю. Если б я знала…

— Если б знала, наверняка бы не сказала, правда? — Артем положил руку мне на спину. — А то, что она наглая… Ну да, есть такое. С ней носились, как с писаной торбой, вот и выросла в уверенности, что все дозволено. Томка, признайся, — рука сползла ниже. — Ты же думала, что она моя любовница, так?

— Вот и поэтому тоже фейспалм, — пахнущая пылью волчья шерсть залезла в нос, и я чихнула. — Точно!

— Ну я же сказал, что у меня никого нет. Кстати, довольно давно.

— Я услышала. Сейчас нет, — повернувшись, я укусила его за колено. — Но мало ли раньше. Откуда мне было знать, что это твоя сестра. Она так душевно висела у тебя на локте. И потом смотрела на меня, как будто загрызть готова. Когда я к вам в офис приехала.

— Еще бы. Она злопамятная, как слон. Но вообще девка хорошая, хотя и избалованная. Не бери в голову.

Интересно, с Люкой тоже носились, как с писаной торбой, но она не стала наглой и избалованной. Хотя… кто носился-то? Бабушка в основном. Родители сидели беспомощными кульками и тихо страдали.

— Кстати… — Артем пробрался под полотенце и ущипнул меня за попу. — Знаешь, у каждого свои тараканы. Тебя пациенты не возбуждают, а я бы не стал спать с секретаршей. Как-то очень пошло. А если бы с какой-то дури и случилось, уж точно не оставил бы ее на работе. Золотой парашют — и извини, на выход.

— Жестко, — хмыкнула я. — Ты не устоял, а ее за дверь?

— Может быть, и жестко. Учителя хорошие были. Чувства других людей интересуют меня ровно настолько, насколько интересуют сами люди. Поэтому лучше с секретаршами не спать. И вообще избегать ситуаций, которые могут причинить другим боль. Правда, это далеко не всегда получается.