стала тяжело вздыматься. Несмотря на то, что Муратов игриво ухмылялся, меня затрясло от неловкости.

— Знаете… Там, откуда я родом, не принято целовать девушку до свадьбы.

Из холода меня бросило в жар. Рядом с Лексой мой организм никак не мог привыкнуть вырабатывать адреналин. А ему явно нравилось видеть меня в замешательстве…

Что ж, принципы красивые, достойные. Только полуголый парень продолжал разваливаться на диване, вещая про мораль. Хватит трепать мне нервы!

Я была не готова встретить отказ…

Кудрявая Башка поднялся с дивана. Мелькнула мысль, что он собирался уйти, и всё происходящее — просто плод моей влюблённой фантазии. Нет никакой взаимности, а только ни к чему не обязывающий флирт. А я взяла и только что всё разнесла. Сердце пропустило пару ударов, но Муратов зарулил к кухонному шкафу и зачем-то принялся вальяжно открывать все подряд ящики. В одном из них, видимо, отыскал необходимое.

Имелось одно предположение, что это было, но верилось слабо…

Я опоздала с размышлениями про его Родину, про инопланетный язык, на котором он говорил с поварихой, и даже с выводами о последствиях того, что Лекса сжимал в ладони, когда приблизился ко мне на неприличное расстояние.

Между делом он отпил из моего нетронутого стакана и облокотился одной рукой о спинку дивана. Наши носы соприкоснулись, и это уже было полнейшим сумасшествием. Но уже через несколько секунд стало мало и этого, напряжение возросло до предела. Не было ничего важнее, чем дотянуться до его дразнящего рта. Муратов нырнул пальцами в мою укладку и требовательно обхватил за голову, вынуждая довериться. Кажется, нас не разделяло даже его сладкое дыхание. Я ощутила невесомое соприкосновение и нетерпеливо вздрогнула.

— Эй… Ты же сказал, до свадьбы нельзя, — не узнавая свой осипший голос, я перешла на шёпот в надежде, что он ничего не разберёт. Его губы как бы невзначай задели мои, вызывая прилив жара между ног.

Это было бы слишком просто.

— А вы уже хотите за меня замуж?

У меня перехватило дыхание.

Дурак!

Не дожидаясь пощечины, Муратов начал двигать головой, скользя своими губами по моим. Что-то между прерывистыми поцелуями и помешательством. Я намокла в ту же секунду, позволяя себя направлять. Теперь мы кивали навстречу друг другу, цепляясь за губы, и это моментально вывело меня из себя. Лекса знал толк в изощренных удовольствиях.

Меня стремительно настигал нервный срыв. Разгоряченное тело уже вовсю била дрожь, я чувствовала, как белье врезалось в пульсирующие половые губы. Его глаза оставались прикрыты, а густые ресницы трепетно вздрагивали. Лицо обрамляли чёрные кудри. Муратов плавно ласкал мой рот, и это было сродни жестокому издевательству. Как и каждое наше столкновение в ВУЗе.

Нежности превратились в тактильные муки, любое касание вызывало возмущение. Нужно было урвать воздуха. Я чуть шире открыла рот, и Лекса тут же этим воспользовался. Он оставил меня без вожделенного вдоха, протолкнув в рот горячий и сладкий язык. Минуя все промежуточные стадии, от безобидных ласк он перешёл к остервенелому глубокому поцелую, вдавив меня в диван.

Моя голова не держалась на плечах, она лежала в его крепко сжимающей руке и послушно позволяла Муратову мокро ласкать меня языком. Я готова была отдаться ему без прелюдий, но не решалась препираться. Через поцелуй чувствовался огненный, властный характер, шутить с которым было небезопасно, а я и так с первого дня нашей встречи стремилась его подчинить…

Мы жарко, торопливо истязали друг друга. Неужели это происходило наяву? Я потянула руки к его торсу. Горячий, жёсткий. Под прикосновениями мышцы сократились, и мне в губы угодил один тяжёлый тёплый выдох. Лекса весь покрылся мурашками и, как ошпаренный повалил меня на диван.

Под весом его тела я ощутила себя достаточно защищенно от всего пространства и запредельно уязвимо — перед возбужденным Муратовым. Он прижался бляшкой ремня и пахом к моему бедру, пытаясь отмахнуться от непослушных кудрей. Завитки лезли нам на лица, мешая целоваться. Я вожделенно запустила в них руку, наконец, узнав, какие они мягкие наощупь, и помогла убрать пряди. Лекса приластился ко мне губами, беспорядочно рассыпая поцелуи по скулам, рту и овалу лица, а я, как могла, отвечала и нетерпеливо ерзала, чувствуя, насколько он возбуждён. Горячий твердый член упирался во внутреннюю часть бедра через нашу одежду. Меня снедало изнутри от нетерпения, между ног жалобно ныло.

Неужели мы могли когда-то терпеть дистанцию?.. Я не понимала, как нам удавалось это переживать, глядя друг другу в глаза и отшучиваясь.

Мы — идиоты!

Муратов запустил руку мне под платье, исступленно сжимая кожу вместе с капроном и бельём. Его умелые пальцы на моих гениталиях… Жар распространился по всему низу живота. Мне нужно было срочно избавиться от колготок.

— Давай помогу.

— Расслабьтесь, — хрипло прогудел он мне на ухо.

Тяжело дышащий Лекса поднялся на колени и забрался под подол двумя руками, бесстыже ощупывая мою задницу. Я приподнялась перед ним, аккуратничая с платьем, но он быстро нашёл резинку колготок и резво стянул их вместе с бельем. Тряпки полетели на пол.

Я осталась голая ниже пояса. Его горячие пальцы тут же легли мне между половых губ, размазывая влагу. В груди стало так мучительно истомно. Чтобы хоть немного облегчить страдания, я застонала, цепляясь за обивку дивана, и выгнулась навстречу сильной ладони. При любой удачной возможности я наблюдала, как Муратов заглядывает мне между ног и теряет терпение.

Он выглядел изнуренно. Дышал через приоткрытый рот, порой, откидывая голову назад, а рукой виртуозно растирал клитор до острых, нестерпимых приступов наслаждения. Ему явно было тесно в обтягивающих брюках. Свободной рукой парень начал теребить жёсткий неподдающийся ремень, и мне тут же захотелось вмешаться.

Я поднялась на колени, на уровень с ним, угодив в горячие объятия. Муратов прижался ко мне всем телом, отчаянно схватив меня за лицо и уже пытаясь вовлечь в поцелуй. Острые пайетки на платье врезались в кожу на его плечах и груди, оставляя розовые царапинки. Сквозь откровенный мокрый поцелуй мне удалось протиснуть руки к бляшке и спуститься ненамного ниже.

Мне не хватило бы сил расстегнуть ремень, поэтому я принялась ощупывать горячий пах. Лекса мученически простонал мне в шею, облизывая покрывшуюся мурашками кожу. Его рычащий голос зазвучал ещё на тон ниже обычного, заставив меня свести бедра, чтобы не кончить так скоро.

— Сними уже штаны!

— Как скажете, Виолетта Сергеевна.

Я чуть не взвизгнула, когда он назвал меня по имени-отчеству. Муратов выдохнул мне в шею, отстранился и приложил к ремню две руки, успешно подобравшись к молнии. Он торопливо расстегнул