музыке от рождения. В остальном — два разных парня не посещали мои занятия. Выпустившийся Лёня получил оценку и заблокировал мой номер. А Лекса…

— Почему… Вы такая грустная? — хах, он продолжал обращаться ко мне "на вы". Не пойму, мило это было или ущербно… — Я что-то сделал не так?

Муратов приподнялся над моим лицом и медленно дотронулся до губ. Так осторожно, убирая мне за ухо пряди волос. Почему-то подобные нежности удивляли теперь до глубины души, и я поражённо вздохнула.

— Нет-нет, ты замечательный. Просто… Я переживаю, что наломала дров.

Влюбитесь в меня — будут проблемы.

Кажется, я не позволю себе даже спросить, что значила моя фамилия в его списке желаний. Страшно. Да и зачем теперь?

Мы уже «встретили» Новый год.

— А, вы все виды мужских профессий изучаете? — мягкие губы тепло зашептали в уголок моего рта и щекотливо заскользили по щеке.

— Чего?

— Электротехнику преподаете, дрова колоть умеете, — длинные музыкальные пальцы принялись ласково гладить мои ключицы.

Я не нашлась, что ответить. Сглотнула, путаясь в мыслях, и сурово заглянула в игривые светящиеся глаза. На его радужках, между густым голубым цветом, к зрачку близились словно брызги бледнее на тон краски. Взгляд парня плавно поблёк в серьёзности.

— Почему переживаете? Поделитесь.

Думаю, Лекса всё понимал. Просто решил завести благородный разговор напоследок.

Я сглотнула ком, но голос всё равно зазвучал иначе, надломлено.

— Не надо… Ты умный парень, обо всём уже догадался. Просто сегодня праздник. Но это было…

Я хотела сказать "ошибкой", как в плохой мелодраме. Но у меня не повернулся язык. Слишком дешевая и ничтожная фраза для того, что только что между нами произошло. В груди заклокотало от боли, и по крови разнеслась ядовитая горечь. Ну нельзя нам быть вместе… Я не прощу себе этого!

Нам двоим было бы проще, если Муратов оказался ловеласом. Но поводов притвориться чужими хватало и без этого.

Его косматые брови чуть приподнялись. Лицо в миг приняло настолько презрительное выражение, что я не выдержала и увела взгляд.

— Вы что, меня бросаете? — отвратительно прозвучало… Отвратительно! Мы же даже не были вместе! И это правильно! Я боязно подсмотрела, как он сомкнул челюсти, и его губы нервно дрогнули. — Вы реально что ли такая жестокая, как о вас говорят?

Говорят?

Мне словно полоснуло лезвием по сердцу.

Он обо мне был другого мнения? Я его разочаровала?

— Эй! — моё лицо сморщилось, но я поняла, что это не помогает сдержать слёзы. — Я не…

Просто ничего не могла сказать.

Разревелась, как малолетняя девчонка. Дыхание сбилось. Слёзы намочили щёки и потекли по шее. Тело начало жалобно ломить изнутри при виде его поразительно спокойного лица. Муратов равномерно дышал и пристально следил за тем, как я теряю смелость разговаривать.

Могло показаться, что он был чёрств, не реагируя на плач, буквально душивший меня.

— Зачем вы пытаетесь решать всё одна?

Лекса для чего-то приподнялся и дотянулся до стола. В рассудительном низком голосе послышалось снисхождение. В его руках оказалась салфетка, с которой он осторожно склонился над моим лицом и утёр горячие слёзы.

— Не нужно всё усложнять. Вам только кажется, что вы сделаете лучше. Потому что я не оставлю вас в покое! Вы будете нервничать, жалеть о своём решении и всё равно сдадитесь.

Я громко всхлипнула.

Откуда он знает?

— Поэтому сдавайтесь сейчас. Вы теперь — моя.

Муратов подтвердил свои слова кротким, не поддающимся возражениям взглядом, и по моей спине расползлись ледяные мурашки. Меня не спрашивали. И, кажется, это было то, что нужно сейчас.

Глупые слёзы моментально куда-то делись, расхотелось скулить. Я неуклюже поднялась с дивана на ватные ноги, высвобождаясь из-под Лексы, и растёрла мокрое лицо руками. Передо мной сидел настоящий, непоколебимый мужчина, которого не трогали женские истерики.

Кажется, я встретила его.

Но тревога, конечно, ещё боролась за существование. А я, порализованная бессилием перед эмоциями, стыдилась слёз.

— Ты хоть знаешь, какая у нас разница в возрасте? — я прозвучала так отчаянно и жалко, пытаясь придушить предрассудки. В его ласковых глазах гигантская проблема, которая меня гложила, точно выглядела ничтожной соринкой…

— Нет, мне это неинтересно.

Как?

Я с дрожью выдохнула и ощутила, как невольно расслабилась грудная клетка. Как опустились плечи и в голове наступила оглушительная тишина. Тело меня не спрашивало.

Сумасшедший!

Лекса был совсем другой, не как остальные. Я восхищенно раскрыла рот, не понимая, что противопоставить.

Не хотелось жалеть о сегодняшней ночи, а он дал мне возможность продолжать ею наслаждаться…

— Х-хорошо, — как обычно не зная, как реагировать на прямолинейность Муратова, я ощутила себя голой в эмоциональном смысле. В голове звенело. Но всё, что можно было сделать — прикрыться платьем и на первых порах согласно кивнуть.

А если я напомню ему, кем мы друг другом приходимся, он снова скажет, что ему плевать? Сам же говорил, что у меня будут проблемы! Понимает же, что такие отношения обречены! Сплетники обглодают нам кости…

Бесстрашный Лекса продолжал снисходительно наблюдать, не моргая, за тем, как закипает мой котелок. Он словно ждал, когда я возьму себя в руки, чтобы мы продолжили нежиться как ни в чём не бывало. Этот парень умел читать мысли?

Потрясающе! Он — потрясающий! Да мне тоже чхать на чужое мнение! Я же взрослый человек, ё моё! Буду делать, что захочу!

Сразу после организации бала… Кого я обманываю?

Глядя на меня, убивающуюся мысленными баталиями, парень тоже подобрал с пола свои штаны и стал их угрюмо натягивать.

Так мы что, теперь вместе? Я и он? О чём мы договорились?

Боже, что нужно делать в таких ситуациях?

Я выронила платье и неуверенно подошла к своему парню. Уложила ладони на его дрогнувшее лицо и порывисто чмокнула в губы.

Пожалуй, это было достаточно нелепо, чтобы Муратов не выдержал и улыбнулся. Он взял меня за запястья и потянул на себя, приглашая сесть на колени.

— Отлично. Больше так не поступайте со мной.

— Прости, — я почувствовала от него такое понимание и снисхождение к своему долбанному характеру, что буквально уяснила границы, за которые мне не стоило переступать.

Надуманные мгновение назад сложности потерпели крушение о невозмутимость Лексы и его сладкие губы. Почему он так влияет на меня?..

— Слушай, а ты так и будешь обращаться ко мне "на вы"?

Муратов с расстегнутыми штанами и мной, восседающей на его коленях, замер.

— Нет, конечно, — парень властно осмотрел моё лицо и голое тело, так ничего и не добавив.

Не долго думая, я впилась в его губы. Ещё. Ещё! С десяток минут мы