Я, конечно, была опытной женщиной и не в том состоянии, чтобы скромничать… Но испытала смущение, увидев его без штанов.

— Где твоё бельё?

— Я его не надел, — стянув с себя единственный атрибут одежды, Муратов иронично улыбнулся, насколько мог после страстных поцелуев.

— Я вижу… — не зная, что ещё добавить, я ощутила, как моё лицо воспылало.

Природа решила отдать всё самое лучшее в одни музыкальные руки Муратова. Он был сексуален, и знал об этом.

Парень дотянулся до изголовья дивана, где мы располагались мгновение назад, и достал презерватив. Я думала, мне показалось, когда он шарил по ящикам…

— Нам нужно это? — Лекса покрутил в руках блестящий квадратик. Я всё ещё была занята рассматриванием его достоинства.

Довольно внимательно для человека, презирающего трусы. Я кивнула и выдернула из его рук резинку.

Муратов закусил губу и захрипел, подаваясь навстречу, когда я стала натягивать презерватив на отвердевший, исполосованный венами орган. Его точно заводили мои командирские замашки. Забавно мы сходились характерами…

Не успев опомниться, я оказалась сидя, сверху, сжимаемая его жадными руками.

— Как расстегивается платье? — Муратов завороженно смотрел почерневшими томными глазами, как я начала тереться о головку его члена, не решаясь углубить проникновение. — Быстрее!

— Сзади.

Он исступленно принялся искать молнию.

— Я всегда представлял вас голой, — от этой фразы мне захотелось схлопнуться.

Всё то время, что мы проводили на репетициях и учёбе Лекса грезил заглянуть мне под пиджак. Отлично… Нужно переосмыслить последний месяц жизни.

Застёжка на спине громко разъехалась до самого копчика, короткие рукава начали скатываться по плечам. По спине прошёл холодок. Я выгнулась и вытянула руки вверх.

Муратов ухватил край ткани и помог мне стянуть новогодний наряд. Моя грудь оголилась прямо у его лица.

— А где ваше белье? — не отрываясь искушенным взглядом от моего бюста, он облизал истерзанные губы.

— Это платье нужно носить без бюстгальтера.

По моему телу вновь прошла волна трепещущего возбуждения. Он смотрел на меня, как на свою ненаглядную гитару, доставая её из чехла.

— Вы очень красивая, — мой учащенный пульс вдруг раздался в ушах. — Очень.

— Ну всё! Хватит болтать!

Я нащупала его член и помогла войти.

— М-м-м, — Лекса замычал мне в губы, и я не выдержала, неприлично застонала в ответ.

Внизу живота всё свело, он оказался внутри, до конца. Твёрдый, горячий и пульсирующий. Я впилась с поцелуем в его приоткрытые губы, посасывая их и смакуя. Лекса принялся двигаться, не стесняясь постанывать и запрокидывать голову. Я чувствовала себя сумасшедшей и счастливой. Обхватила его за голову, притянула за кудри и требовательно забралась языком в его красивый подрагивающий рот.

Толчки быстро стали безжалостными, отчаянными. Я пыталась дразнить его и замедляться, сопротивляясь рукам, насаживающим меня с необузданной силой.

Тогда, не выходя из меня, нахмурившийся Муратов дотянулся ртом до моей сотрясающейся груди и потянул губами твёрдый сосок. От прострелившего удовольствия я и сама не заметила, как начала насаживаться быстрее. Он понял, что с доведением нас до пика я справлюсь сама. Крепко схватил меня за грудь и принялся играть языком и пальцами с сосками. Тело охотно отзывалось на такие пошлые ласки, я продолжала мокнуть и двигаться, а Лекса стонал, вожделенно приникая с поцелуями.

У меня давно не было секса, а по любви — наверное, никогда. Хотя бы сейчас я могла себе признаться в чувствах к Муратову, изо всех сил старающегося довести свою преподавательницу до оргазма.

Я старалась держаться, чтобы отложить этот знаменательный момент, потому что слегка побаивалась взглянуть ему в глаза после. Узнать, что для него это было всего лишь забавным приключением.

У Муратова порозовели щеки. Он, наконец, посмотрел мне в глаза впервые за то время, что я разделась.

— Теперь я буду сверху, — моя голова коснулась дивана и приятно закружилась. Лекса навис сверху. — Вам надо меньше командовать.

Я постаралась согласно улыбнуться. Возможно он подумал, что я усмехаюсь, ведь его продолжала заботить лишь тема превосходства.

Муратов вошёл по основание и задвигался чуть грубее, словно пытаясь выбить из меня согласие с последней прозвучавшей фразой. Меня покачивало на диване, а я следила за тем, как колыхаются пресловутые кудри вокруг изнеможённого смазливого личика. В его ушах привычно блестели колечки. Парень вдруг нежно прижался губами к моей щеке и нашёл мою дрогнувшую руку, сжав её в своей жаркой ладони.

Мышцы между ног начали безостановочно резко сокращаться, разгоняя по телу истомное блаженство. Я задрожала. Перед моими глазами будто промелькнула вспышка, и на секунду его лицо потерялось за прикрытыми веками. В своих фантазиях я вскрикивала его настоящее имя, но наяву удержалась, с силой прикусив нижнюю губу.

Когда я открыла глаза, нашла себя зацелованную, принимая нежные прикосновения припухших губ в шею, уши и лицо. Это было слишком ласково, чтобы походить на мимолётный секс. Поэтому финал Муратова я встретила с доверчивой осторожной улыбкой, наслаждаясь его мученическим выражением лица.

Глава 20 «Мрачная и священная тайна»

Своих желаний стоит бояться.

Голые мы лежали в обнимку на диване. У молчаливого Лексы вздымалась грудь, соприкосаясь с моей, и прытко колотилось сердце. Я, замерев в его руках, ждала, когда он придёт в себя и жестоко расколдует мои надежды.

Это ведь правда. Никто не порадуется за наши отношения. Ни мои консервативные родители, ни его мамуля. Тем более, если о мимолётной связи узнают посторонние, в университете… У нас с Муратовым не хилая разница в возрасте, наверняка, и в жизненных приоритетах. И это я не говорю о том, что романтические отношения между студентом и преподавателем — неэтично. Я просто устала это себе повторять…

Так странно. Пару часов назад я ещё не могла знать наверняка, привлекаю ли его хоть немного, но дико этого желала. Я существовала в воображаемом мире, разрешая себе задумываться о Муратове. А теперь уничтожала себя за потраченную попытку. Почему-то казалось, что первые такие отношения могли стать исключением. Я бы простила себя за чувства к студенту. Но проблема заключалась в том, что он был такой не первый.

Стало так страшно. А если я просто какая-то неправильная? Может, я больная?

Ну что же ты, Виолетта, так ненавидишь себя…

С Лёней мы были почти ровесниками, а вот с Лексой — целых семь лет разницы. Только это не достижение! Они оба были музыкантами. Может, поэтому я так ненавидела концерты и мероприятия… Не «может», а так и было, что уж стесняться. Но, очевидно, Муратов не виноват в том, что оказался предрасположен к