— Ну, Барон, цыц. Отойди, что ж ты людям-то мешаешь? — С крыльца спустился Петрович, обтер руку о штаны, протянул ее, здороваясь.

— Пса вашего, значит, Барон зовут? — спросил Чарушин, вставая. — Давно он у вас?

— Ну да, Барон. А насчет давно… Так, почитай, года три. До этого у меня лайки были, я с ними на охоту ходил. А потом померли от старости, я хотел было других завести, да дорого они стоят, заразы. Тут Барон и подвернулся. Дачники его привезли на лето, а осенью уехали и оставили, я и подобрал. Хороший пес, добрый. Людей любит. Да вы и сами видите.

Собака действительно скакала вокруг, пытаясь лизнуть. Павлов, чтобы не мешать Чарушину, присел, отвлекая внимание любвеобильного пса. Он не понимал, почему этот полицейский, живущий в усадьбе, спрашивает о собаке, но чувствовал, что речь идет о чем-то важном, поэтому слушал внимательно.

— Скажите, Василий Петрович, а вы когда-нибудь брали с собой Барона в усадьбу? — спросил Никита.

— Не, это было никак нельзя, — серьезно ответил дворник. — Хозяин-покойник, царствие ему небесное, собак до страсти боялся, так что как я мог Барона привести. Зачем?

— А если вы никогда не были в усадьбе с собакой, то откуда знаете о том, что хозяин ваш боялся собак?

Ради этого вопроса Никита и затеял поход в деревню. Он никак не мог взять в толк, откуда все знали о панической боязни собак Липатова. Не рассказывал же он об этом направо и налево. Или рассказывал?

Василий Петрович задумался.

— Ну, я когда на работу нанимался, меня инструктировала тогдашняя экономка. Что, мол, собаки в усадьбе — табу. Хозяин их не любит шибко. Так что я должен в оба смотреть, чтобы какой приблудный пес не забежал.

— Не любит и боится — немного разные вещи. Вы не находите? — заметил Никита.

— Ну… — Мужик почесал голову. — Сначала-то вроде говорили, что не любит. Я к сведению принял. Мне-то что. Я человек маленький, что скажут, то и делаю. Но потом я точно понял, что он их боится до жути.

— А как поняли?

— Так летом как-то Гошка за мной увязался. Он-то как раз всю живность обожает, собак особенно. Попросился на Барона посмотреть, а потом его погулять повел. Я спорить не стал, мне ж не жалко. Ушли они, а я в усадьбу пошел, в тот день землю привезли, чтобы газоны разбить новые, я помочь должен был. Ну, пришел я, работаю, хозяин вышел посмотреть, что да как. Глядь, а тут по дороге Гошка с Бароном идут. Причем он Барона с поводка спустил. Тот же умный, ни в жизнь не убежит. Знает, что так хорошо, как дома, ему нигде не будет. В общем, Барон меня увидел и подбежал, крутится вокруг меня, хвостом виляет, прыгает, радуется, значит. Я на хозяина глаза-то поднял, а он белее мела. Стоит, не шелохнется, дрожит только. И говорит шепотом, тихо-тихо: «Убери, Василий, собаку». Я как-то сразу понял, что он серьезно. У него такое лицо было, как будто сердечный приступ сейчас начнется. В общем, я Барона за ошейник схватил, в сторонку отвел, забрал у Гошки поводок, пристегнул его и увел Барона от греха. Знаю, что, когда мы ушли, хозяин Гошку взгрел так, что ему мало не показалось. Он в тот же вечер и уехал, от дедовского гнева подальше. Старик-то крут был и в гневе страшен.

— Ладно, спасибо, Василий Петрович, — задушевно сказал Чарушин. — Пойдем мы. Пока, Барон.

Пес, услышав свое имя, завилял хвостом с удвоенной силой.

Чарушин и Павлов вышли за калитку и пошли по засыпанной снегом улице.

— И что это тебе дает? — спросил Павлов. — Ничего, что я на «ты»?

— Нормально. А насчет того, что дает, я и сам не знаю, — признался Никита. — Крутится в голове что-то, а в путную мысль никак не оформится.

— Так бывает, — серьезно сказал Павлов. — А насчет чего крутится?

— Да насчет много чего. Вот, к примеру, насчет собаки. Откуда-то же взялась в лесу собака. Я же сам собачьи лапы видел в том месте, где Липатова нашли. Вот хотел посмотреть, могла ли это быть собака Василия Петровича.

— Ну и как? Мог это быть Барон?

— Нет, не мог. Там след лап был гораздо больше. А значит, собака крупнее. — Он замолчал на полуслове, словно споткнулся.

— Ты чего?

— Да нет, ничего.

За соседним забором стояла машина, отливая на солнце гладким полированным боком. Черный «Мерседес» с московскими номерами, вполне обычный для столичных улиц, но довольно странно смотрящийся возле покосившегося, хоть еще и крепкого деревенского дома с резными наличниками на окнах. Чарушин оценивающе посмотрел на Павлова:

— А ты сюда на чем добрался?

— Сначала на поезде, потом на такси, — ответил тот и тоже посмотрел на машину. — Думаешь, моя? — догадался он. — Нет, не моя, у меня попроще будет, хотя от такой я бы не отказался, если честно.

— Постой-ка минутку. Я сейчас приду. — Никита повернул обратно и через мгновение скрылся во дворе Василия Петровича и тут же вернулся, уже вдвоем с дворником.

— Так Наталья комнату сдала, — говорил тот, видимо отвечая на заданный ему вопрос. — Наталья — баба толковая. Два года назад овдовела, но горевать не стала. На всем зарабатывает. Масло сбивает, творог делает, вторую корову завела, чтобы в город молоко продавать, кур держит. Каждая копейка у нее на учете, потому что дочку она в Москве учит. Вот и комнаты сдает, когда кому надо. Правда, это летом обычное дело, а зимой уж и не знаю, кому в нашу глухомань понадобилось.

— Давно появился гость-то этот?

— Да вчерась вроде, — неуверенно сообщил дворник. — Ты ж пойми, я ж не слежу. Может, дочка на каникулы приехала, а с ней хахаль какой заявился. Я ж не знаю. Ведут себя тихо.

— А это та самая Наталья, к которой Надежда собралась? — уточнил Павлов.

— Точно. — Чарушин улыбнулся: — Это ты молодец, что сопоставил. Я упустил как-то. Вот только где ж сама Надежда Георгиевна? Раз она к Наталье собиралась, так должна быть здесь, а ее нет.

— Так, может, в доме, — предположил Павлов.

— Может, — согласился Никита. — Вот что, Василий Петрович, а не покажете ли вы нам, как можно коротким путем к усадьбе выйти? Чтоб не по дороге через кладбище, а напрямки, через лес.

— Покажу, — легко согласился дворник. — Только сейчас Барона возьму, чтобы тот заодно побегал.

Пока Василий Петрович ходил за собакой, Чарушин достал телефон. Ответили ему сразу.

— Пробей номерок, — сказал он и продиктовал номер стоящей во дворе у Натальи машины. — По своим каналам узнай, на кого оформлен сей автомобиль, кто на нем ездит, ну и фактуру по персонажу. Ок? Да, и еще по второй машине у меня к тебе просьба такая же будет. С ней проще, она наша, в нашем городе зарегистрирована. И он продиктовал еще один номер.

— А это чья машина? Ты почему ею интересуешься? — спросил Павлов, с любопытством наблюдая за Никитой.

— Не важно. Наверное, — уточнил тот. — Но есть одна мыслишка, которую было бы не худо проверить.