его изначальной секулярности, спорт не имеет никакого мистического смысла и «вера в спорт» не является его сакральной идеей, а всего лишь una figura allegorica в рамках концепта Religio Athletae. Наконец, религиозность спорта не может получить никакого развития в контексте сравнительного религиоведения, потому что она не дает доказательства конфессиональных преимуществ: победа мусульманина вовсе не означает того, что ислам для спортсменов предпочтительней иудаизма или христианства.

Но главное противоречие в том, что аксиология спорта выходит за пределы традиционной религиозности, поскольку в ее основе лежит апологетика гуманизма нечеловеческих усилий. Именно такого эпитета часто удостаивают спортивные достижения, что привело к появлению оксюморона «человечности нечеловеческого», который сводит на нет исследования традиционной этики в спорте, тем самым затрудняя поиск ответа на вопрос — во имя чего совершаются спортивные достижения и в чем их польза для общества?

Рассуждая о современном понимании человечности, итальянский философ Дж. Агамбен обращает внимание на то, что «антропологическая машина эпохи модерна производит внешнее посредством исключения внутреннего». Обращаясь к феномену «спортивной злости», мы понимаем, что это управляемая агрессивность, позволяющая мобилизовать волю к победе над противником с обязательной демонстрацией его символической смерти. Следуя мысли Дж. Агамбена, мы заключаем, что в спорте «внутренне производится гуманизация в человеке животного: человекообезьяны enfantsauvag’а или Homoferus’а» [Агамбен 2012: 50]. Из этого складывается наша уверенность в том, что в спорте человек совладает со своей животной дикостью, но здесь же возникает главный постмодернистский конфуз — человек спортивный обходится с этим без обращения к религии, его самообладание автономно и порождает феномен саморелигиозности. Исходя из этого мы заключаем, что аксиология спорта содержит лишь внешние признаки религиозности, выраженные в скрепах концепта Religio Athletae, производной которого является квазирелигиозность особого рода социальной сплоченности, возникающей на фоне фанатичной веры в спорт.

Эволюция мировой системы спорта

Современный спорт представляет собой устойчивую глобальную систему, обладающую всеми признаками мировой культурной общности — транскультурной по своей сути. Постоянное функционирование мировой системы спорта обеспечивают автономные общественные организации, которые взаимодействуют с государственными учреждениями и пользуются всесторонней поддержкой бизнеса. Деятельность спортивных организаций имеет многоуровневую структуру и осуществляется специализированными институтами: спортивной подготовки (тренировки), спортивного менеджмента, спортивной медицины, спортивного права, спортивной индустрии (оборудование и экипировка, строительство и эксплуатация спортивных сооружений) и др.

Главной целью сотрудничества в области спорта является проведение постоянно повторяющихся циклов соревнований, преимущественно пирамидальной модели, когда осуществляется сегрегация победителей региональных турниров для участия в национальных турнирах, затем победителей национальных турниров для участия в чемпионатах континентов, чемпионатах мира и олимпийских играх. Кроме того, результаты участия в международных турнирах учитываются в составлении персонального рейтинга для участия в турнирах гран-при [Кыласов 2018]54.

Высокий интерес в обществе к развитию спорта побуждает исследователей всего спектра гуманитарных знаний к всестороннему изучению этого глобального феномена современной игровой культуры. В результате увеличения постоянно растущего числа исследований были выявлены основные подходы в изучении спорта, каждый из которых служит раскрытию особенностей и перспектив этого универсального и всепроникающего феномена современности. Спортивные организации успешно функционируют как в трансграничном глобальном пространстве, так и в условиях различных моделей общественно-государственного устройства, при этом они легко адаптируются к изменяющимся социально-экономическим и культурно-политическим ситуациям сложившихся цивилизационных и религиозных макрорегионов.

Формационный подход наиболее часто встречается в исследованиях экономики и социологии спорта, он позволяет рассматривать спорт в контексте общественно-политического и социально-экономического развития стран. Успешное развитие спорта в различных моделях государственного устройства привело к убежденности большинства исследователей в том, что он безусловно оказывает положительное влияние на социально-экономические процессы в странах. Такое убеждение основано на прогрессистской догматике девелопментализма и основано на том, что все государства развиваются по определенному сценарию с целью построения универсальной модели общественно-политического устройства, подобной той, которую можно наблюдать в развитых странах Запада, породившего спорт как таковой. Именно такое совпадение позволяет в рамках формационного подхода сделать заключение в виде аксиомы о том, что спорт выступает одним из катализаторов развития экономических процессов и служит совершенствованию производственных отношений (так называемая выработка командного духа)55, присущих капиталистическому обществу, согласно теории общественного развития К. Маркса (1818–1883) [Маркс 2014].

Сегодня превалирует точка зрения, основанная на марксизме, что все государства включены в процесс социокультурной эволюции, и поэтому принято выявлять в их актуальном уровне развития рудименты исторических типов государств, предшествовавших их переходу в индустриальное общество. Например, частичное сохранение первобытнообщинных отношений принято усматривать в современной культуре стран Арктики, Африки, Южной Америки, Австралии и Океании. В общественных отношениях государств Европы и Азии усматривают отголоски феодализма. В XX в. была предпринята попытка построения бесклассового коммунистического общества в СССР, а затем и в странах-доминионах социалистического лагеря.

После распада СССР и смены режимов в странах социалистического лагеря Западная цивилизация стала рассматриваться как результат естественной эволюции общественного развития и аксиоматическое доказательство совершенства либеральной модели демократии, что убедительно выявил и описал Ф. Фукуяма в книге «Конец истории и последний человек» (1992) [Фукуяма 2005].

Наш интерес в описании глобальной социокультурной эволюции заключается в том, что спорт на удивление легко приживается при любых моделях общественного устройства. Примером тому служат высшие спортивные достижения атлетов из развивающихся стран, которые составляют достойную конкуренцию атлетам развитых стран Запада, где был рожден и откуда был экспортирован спорт как институт капиталистического общества, что отмечают в своих работах зарубежные исследователи Х. Айхберг (1942–2017) [Eichberg 1998], А. Гуттман [Гуттман 2016], К. Посьело [Pociello 1999] и другие, а также российские исследователи М.В. Аверина [Аверина 2011], В.В. Столбов [Столбов 2000], В.И. Столяров [Столяров 2011] и другие. Исходя из этого можно заключить, что формационный подход позволяет изучать универсальную востребованность спорта в любых типах обществ, способствующую формированию его тотального приоритета в социальной политике государств.

Далее мы обратимся к наиболее значимым событиям, ключевая роль в которых в полном соответствии с формационным подходом отводилась сравнительной антропологии в развитии физической культуры рас, народов, стран, политических и религиозных систем. Отметим, что сейчас многое из того, что практиковалось в такого рода событиях, вызвало бы резко негативную оценку в массовом восприятии, но тем важнее и актуальнее для нас изучение этого богатого социального опыта в поиске границ допустимости при культурном проектировании современных мероприятий.

Антропологические дни на Играх III Олимпиады 1904 г. в Сент-Луисе (США) стали первым опытом в организации спортивных мероприятий на основании формационного подхода. Игры проходили в рамках Всемирной промышленной выставки, там построили копии жилищ индейцев Северной Америки, Мексики и Патагонии, а также пигмеев из Центральной Африки и азиатских народов — айну, индонезийцев, филиппинцев и других «дикарей». На виду у посетителей в течение целого года, пока шла олимпиада, они жили в специально построенных