ход Андерсона. У него не получилось взять меня на верности империи, возвышенными речами и ярлыком долга, а потому он решил играть в дружбу. Скользкий тип. Лучше бы я придушил его в тот день.

— Анастасия, за мной, — холодно произнёс Иван, развернувшись в сторону лифта. — Скоро увидимся, Райан.

— Обязательно, — ответил я. — И не забудь позвать этих ребят.

Наследник Черновых ничего не ответил, как и его "бригада".

— Прости… — тихо прошептала Настя и пошла вслед за братом.

Я с лёгким неудовлетворением провожал их спины и думал. Возвращаться в Бронс не хотелось от слова совсем, но, похоже, придётся. Там сто процентов намечался какой-то лютый движ и я обязан там быть.

— Юнона, — обратился я к своей несостоявшейся сожительнице. — Отдых отменяется.

— Вы, как всегда, находите себе приключения, господин, — со вздохом убрала она оружие и даже улыбнулась. — Едем домой?

— Ага. Хоть так и не охота, — кивнул я и, наконец, достал из кармана телефон, взяв трубку. — Слушаю тебя, Отец?

* * *

В Бронс мы вылетели первым же рейсом. Юнона оставила свои вещи в квартире, взяв только самое необходимое. Спешка, как таковая, не требовалась, но я хотел прибыть в семейное гнездо Куперов раньше, чем позже.

В словах советника была истина. Черновы, и правда, пытались в данный момент активно поглотить Куперов и Уокеров. Та самая шикарная бизнес-идея Брэдли стала моментом икс, после которого начали подниматься просто горы подковёрного дерьма. Нет, я знал, что этот бизнес с самого начала был плохой идеей. У Куперов и Уокеров не было возможности воплотить его в жизнь. Слишком много условностей, начинающихся от ловли крабов и заканчивающихся их транспортировкой.

«Крабовый Провал» — именно так окрестили местную новость все СМИ. Акции и столпы только-только начавшегося бизнеса в Санта-Монике рушились. Только за наш путь до аэропорта акции кампании упали на двадцать пунктов и продолжали падение. И мало этого, так ещё и Черновы во всеуслышание заявили, что Куперы и Уокеры нарушили договор. Что это за договор и его детали — неизвестно. Эта информация есть только у Брэдли, и Юнона ей не владеет. Если… Если этот горе-папаша подписал то, о чём я думаю, то дело совсем швах.

Среди аристократов практикуется такая тема, как взаимное сотрудничество и помощь. На словах всё прекрасно, но на деле та ещё хрень. По сути, это самый легальный и безопасный способ подчинить себе другой род, сделав его вассалом. Нужно просто взять главу этого рода, пообещать ему посулы и кучу сокровищ вместе с помощью, а потом обломать и собирать жар. Подписывается специальный договор, который заверяется имперской канцелярией, и дело сделано. Проблема только в том, что подписавшего нужно сначала уговорить это сделать. Войти в доверие. В интернете, по найденной информации, таким образом смогли сделать вассалами другой род всего один раз. Всё же идиотов среди аристо не так много. Но, похоже, Брэдли вхож в другую категорию, если подписал этот самый договор.

— Всё будет хорошо, господин, — успокаивала меня сидящая рядом Юнона. — Что бы не случилось, род Куперов будет жить.

— Конечно будет, — я хмыкнул. — Куда он денется.

В самолете стоял гул от работающих двигателей за бортом. Люди общались и их голоса создавали какофонию звуков. Стюардессы ходили по проёму и услужливо, с улыбками, выслушивали пожелания пассажиров.

— Вы правда начали ходить в спортзал, господин? — перевела Юнона тему. — Ранее вы не питали тягу к железу.

— Я и сейчас к нему особой тяги не питаю, — я ухмыльнулся. — Просто так сложилось.

— Это касается вашей силы?

— Верно, — не стал врать и, наклонившись к её уху, горячо прошептал: — Между нами, я теперь сильнее, чем был прежде. Помнишь шрам, который мне оставил Стоун? Теперь он даже коснуться бы меня не смог.

— Вы неисправимый хвастун, господин, — со вздохом покачала она головой. — Но я рада за вас.

Довольный результатом я собирался достать наушники и залипнуть в музыку. Юнона включила себе фильм на экране сиденья. Какую-то драму.

Вот только мои пальцы остановились, так и не распутав провода, которые постоянно путались в кармане. И как это, вообще, происходит? Загадка даже для Первородного. Ладно, сейчас не об этом…

Рядом с моим сиденьем, находящимся у прохода, прошёл человек. Парень лет двадцати восьми в клетчатом спортивном костюме синего цвета и в белых кедах. Невыразительное лицо, растрёпанные тёмные волосы, жвачка во рту и тёмные очки на глазах.

Я бы не обратил на него никакого внимания. Простой парень. Простой смертный человек. Но именно этот человек был, наверное, единственным, кто в этом самолёте вообще никак не пах. Ноль запахов. И даже его шаги… Они были слишком тихими, а ведь тот был обут в кеды. И ладно бы только это. Но ведь я уже видел его мельком возле дома, когда мы отъезжали с Юноной в аэропорт.

Убрав наушники обратно в карман, поднялся вслед за парнем. Мы дошли до туалета, в который он хотел зайти.

Для него явно было неожиданностью, когда я схватил его за одежду и в мгновение затолкал в сортир, после чего прижал лицо к стеклу раковины:

— У тебя пять секунд, чтобы ответить мне: на кого ты работаешь, сучара, или сдохнешь в этом сортире.

— Кха… Ч-что вы делаете?! Я-я… — пытался он вырваться, в шоке смотря на меня сквозь сползнувшие очки.

— Три секунды, — удерживал я его одной рукой, а другую отвёл ему за шею и на ней появились когти.

Для меня стало неожиданностью, когда тело парня вдруг покрылось рябью и начало в прямом смысле превращаться в синее желе! Он утекал сквозь пальцы, а затем эта желейная масса начала меня оплетать, как змеи!

— Не хочешь по-хорошему, да? — оскалился я, спокойно смотря на весь этот сюр и думая, кто вообще встретившийся мне человек.

Хм… Человек? А человек ли он?

Желе начало охватывать мои руки, ноги и горло, пеленая и заключая в своего рода путы. Я спокойно давал ему это сделать ради интереса. Но этот интерес так же быстро улетучился, стоило только ублюдку начать плавить мою одежду!

— Вы там ещё долго?! — гневно постучала в кабинку какая-то старушка.

Усилие воли, и телекинез начал действовать. Я точечно накрыл внешние контуры слизи, создав своего рода уплотнительный слой и представив его в