– Выручил он нас сегодня. Если бы не миномёты, сидели бы сейчас в нашей траншее германы и пели бы другие песни.

Он встал в угол окопа, расстегнул ширинку и начал старательно мочиться на окровавленную ладонь. Возле моста он схватился с коренастым пожилым автоматчиком, и тот ударил его тесаком. Смирнов успел защититься рукой. Тесак теперь лежал в нише окопа и сержант уже деловито подумывал, что бы такое за него выменять у десантников. Он стряхнул с ладони лишнее, поморщился от боли, перевязал как мог рану, пошевелил пальцами и, довольный своей работой, процитировал:

– Вот солдафон чёртов! И тут покоя от тебя нет!

– Давай-давай, Смирнов, заверни что-нибудь такое… этакое… чтобы последние листья с берёз попадали.

А лейтенант Ботвинский сказал:

– С твоим талантом, сержант, тебе бы не в офицерское училище…

– А куда? – мгновенно перехватил Смирнов и усмехнулся. – В штрафную команду?

В траншее наступила мгновенная тишина.

– Доживём ли мы ещё до своих лейтенантских кубарей, – снова усмехнулся Смирнов, оглянулся на спящих, на оцепеневших и как ни в чём ни бывало пропел: – Эх, кровать моя, кровать, как мы будем ночевать? Пожрать бы…

Он с тоской посмотрел на березняк, за которым находились позиции десантников. Не давал ему покоя трофейный тесак.

– Что-то наши доблестные тылы совсем не чешутся, – сказал он, всё больше растравляя себя по поводу «пожрать бы». – А германам сегодня, наверно, заслуженную двойную пайку выдают. Чтобы после сегодняшнего духом не упали. – И весело засмеялся.

Рядом с Воронцовым и пулемётчиками устроились старшина Нелюбин и два его бойца, вестовой Близнюк и ещё один, в коротком продранном на локтях ватнике и хорошо подогнанных лётных командирских галифе.

– От, малый! От, ёктыть, отдирает! Такие ребята мне очень даже по душе. С ними нигде не скучно. Хоть в болоте, хоть в окружении, хоть где. Его бы политруком! – И старшина, сдвинув на одно ухо каску, чтобы другим ничего не пропустить, ни единого слова, опустился на дно траншеи и с блаженством затянулся самокруткой. – У нас в Нелюбичах тоже один такой есть. Другой раз такого гуся завернёт, что и сам закегекаешь. Талант! Однако таланту у него было больше, чем ума. Раз так-то невзначай пошутил он над каким-то начальником из райисполкома. Тот к нам в колхоз на заготовки приехал и собрание проводил. Ну, а наш-то, Сёмушкин, Сёмушкин его фамилия, возьми и пошути на его сурьёзные слова. Наутро за ним из района и приехали на лёгкой тележке да при кобуре. Две ночи на соломе поночевал и год потом на собраниях не выступал. А никогда, бывало, не косил. Ни косил, ни землю не пахал, ни на корчёвке не работал. Ни там ни сям. Однако ж весь колхоз его Иваном Иванычем величал. И бабы, надо сказать, его как-то так особо уважали. Талант!

– Бабы, старшина, это уже другая статья, – заметил боец в лётных галифе.

– Трепло, – устало отозвался Близнюк, про которого старшина Нелюбин думал, что он спит.

– А ты, Близнюк, чем других бойцов хаять, которые только что в бою отличились, лучше к артиллеристам сбегай. Товарища нашего и заступника, капитана Лагуткина проведай, Ивана Прохорыча. Как он нынче там со своими батарейцами обретается? Живой ли невредимый, или стонет где в бинтах под берёзкой? На-ка вот, шнапсу трохвейного передай ему. Поди-поди, не ленись. Ещё выспишься. Я ж тебя не сваи забивать посылаю… А ты тут с ребятушками окоп наш, который немец порушил, пока поправим.

– Что он нам, кум, что ль? – в ответ проворчал Близнюк и не шелохнулся. – Шнапс ему ещё носить…

Каска вдруг скользнула на затылок старшины Нелюбина, открыв белый незагорелый лоб, по которому от левой брови вверх вдруг поползла, задрожала нервная морщина.

– Сполняй, ёктыть! Живо сполняй! Раз приказано! – рявкнул старшина Нелюбин, и морщина на его лбу дёрнулась и сломалась, как молния. – Распустились в обороне!

Скребанули по стенке траншеи солдатские ботинки, затопали в сторону березняка.

– Так-то с ними, неслухами, старшина Нелюбин! – удовлетворённо сказал сам себе бывалый солдат, оглядывая окрестность своего окопа, тесный ход сообщения в обе стороны, изломами, уходящий на пригорок, к курсантам. С другой стороны траншея упиралась в дорожный кювет. – Ещё один день отвоевали мы с тобой. И живы. И, ёктыть, с трохвеями, и нос в табаке! – И душа его потеплела в улыбке, которую никто не мог увидеть, потому что улыбался старшина Нелюбин сам себе.

Из документов Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации (Ф. 219. Оп. 178510. Д. 32. Л. 210, 211) 6 октября 1941 года состоялся разговор по телеграфу между начальником Генштаба РККА Шапошниковым и начальником штаба Резервного фронта генералом А.Ф. Анисимовым:

Анисимов:…Связи с 303-й сд в течение дня установить не удалось. (Речь идёт о дивизии из состава 24-й армии, действовавшей севернее, в районе Спас-Деменска. – С.М.)

33-я армия как организм пока не существует. В Красное, Лосьмино есть командующий и член Военного совета, штаба нет, где – неизвестно. Средств связи также нет. Высланные на двух самолётах и одной автомашине командир оператвного отдела и офицер связи для розыска штаба армии и дивизий пока не вернулись.

Никаких данных о положении частей 33-й армии штаб фронта не имеет…

Необходима срочная присылка вооружённого пополнения хотя бы 30 тыс. Всё.

Шапошников: Куда выводится 8-я дивизия?

Мне непонятно, для кого же присылать вооружённое пополнение, когда Вы в своём докладе не назвали ни одного полка, стрелкового или артиллерийского, ни одной дивизии… и когда отходят красноармейцы без комсостава и, по-видимому, без вооружения и матчасти. Можно потерять связь, но уже не до такой степени, чтобы через прерывчатый фронт противника нельзя было добраться до частей, которые, без сомнения, где-то существуют и, по всей вероятности, дерутся.

По-видимому, посланные Вами офицеры связи довольно не храбро подошли к выполнению своих задач. Необходимо более энергичных и толковых командиров направить для этого. Нам важен не розыск командующих армиями, а войсковых организмов…

Неужели нет хоть какого-либо намёка, где находятся дивизии 43-й и 33-й армий?

Какое решение принял командующий фронтом? (Резервным фронтом в тот период командовал Маршал Советского Союза С.М. Будённый —С.М.)

Анисимов:…пополнение нужно, потому что 24-я армия понесла большие потери, но почти полностью сохранила матчасть.

Шапошников: Где командующий фронтом?

Анисимов: Командующий фронтом около 14 часов выехал в Малоярославец, а оттуда намерен проехать в Калугу для проверки работы высланных на это направление командиров штаба и установления связи с соединениями, прибывающими в этот район… возвращаться сюда он не собирался, ибо сегодня намечается переезд в тот район нашего штаба.