погоде. Тарковский пригласил всех к себе, вытащил огромную бутыль травяной настойки и по обычаю, предложил начать профилактику. В результате никто не заболел.

В Москве Андрей постоянно опекал заграничного гостя, и когда режиссёр приедет на Апеннинский полуостров, эта забота и теплота вернутся к нему сторицей. А пока 20 января 1976 года режиссёр записывает в дневнике: «Был здесь недавно Тонино Гуэрра из Италии. Они хотят, чтобы я поставил у них фильм (правда, наше начальство этого не хочет). Или сделал постановку на телевидении („Путешествие по Италии“). Для этого они будут приглашать меня на два месяца в Италию для ознакомления со страной, но, как говорится, человек предполагает…» Тот, кто обычно располагает, проявил редкую благосклонность к этой, пока ещё не оформившейся затее, и неоднократно вмешивался потом в дальнейшие события, что придаёт им особое значение.

Трудно не отметить холод приведённой записи. Кто эти «они», которые «хотят, чтобы он поставил у них фильм»? Формулировка с трудом вяжется с историями о многочисленных встречах, рассказанными выше. Но причины немногословности ясны: писать больше было опасно. Вот что Тарковский станет говорить[120] о планах чуть позже, после завершения производства «Зеркала»: «Я рассчитываю на то, что в скором времени буду работать над фильмом, который носит сейчас такое условное название „Путешествие по Италии“. Это фильм, который я должен буду сделать по заказу итальянского телевидения в Италии. Но это такая работа… Не то, что промежуточная — я отношусь к ней очень серьезно, потому что для меня очень важно рассказать глазами русского человека и советского художника о своих впечатлениях, которые я почерпну во время этого путешествия… Для меня очень важен именно этот аспект: советский художник, русский по национальности, и что он может рассказать о своём путешествии. Потому что я думаю, никого не заинтересует мнение человека, который мало знает Италию. Как раз меня не этот аспект путешествия интересует. Это работа, которая должна быть сделана достаточно скоро, а дальше меня ждёт довольно трудная и очень важная для меня работа — это экранизация Достоевского, фильм по роману „Идиот“». Заметим, что формула «советский художник, русский по национальности» становится своего рода развитием самоидентификации автора по сравнению с теми высказываниями, которые мы приводили выше. И очевидно, что в центре будущей картины он видел именно себя.

«Путешествие по Италии» — это вовсе не рабочее название «Ностальгии» или «Времени путешествия». Случай создания комплекса из этих двух фильмов уникален ещё и потому, что в нём имелась такая промежуточная фаза, как «Путешествие по Италии», о которой, по счастью, достаточно много известно. Это даёт возможность в деталях рассмотреть ход творческого акта.

Тарковский и Гуэрра начали — вероятно, даже не отдавая себе отчёта, что их совместная работа берёт здесь своё начало — с обмена историями из жизни соотечественников. Андрей коллекционировал таинственные и загадочные сюжеты. Это занятие роднит его с набоковским Себастьяном Найтом. Примечательно, что режиссёр перепоручит его почтальону Отто из «Жертвоприношения», тот будет собирать события, «которые считаются необъяснимыми, но правдивыми». Вырезки из газет коллекционировал всю жизнь и Тонино. В ходе таких бесед и возникла идея совместного фильма, причём пока — документального. Это ещё даже не «Путешествие по Италии».

Картина задумывалась как своего рода диалог итальянца и русского. Позже[121] Гуэрра пришлёт Тарковскому свою книгу, в которой будет шестьдесят восемь поэтических рассказов. Затея состояла в том, чтобы Андрей отреагировал на каждый. В результате получилась бы своеобразная «дуэль», включающая сто тридцать шесть реплик двух авторов. Это тоже могло бы послужить материалом для будущей работы.

Разумеется, планировались и натурные съёмки в обеих странах. Итальянские студии сценаристу привлечь было нетрудно, но подобная затея вряд ли могла рассчитывать на поддержку Госкино и какого-либо советского производственного объединения — слишком мелко и не играет общественно-политической роли. Потому, специально для того, чтобы Андрей снимал самостоятельно, Тонино привёз ему несколько любительских камер на восемь и шестнадцать миллиметров.

До съёмок дело не дошло, поскольку Тарковский разочаровался в затее ещё на этапе мысленной «разработки». Позже[122] он пояснит: «Меня как-то не удовлетворяло такое очерковое какое-то творчество, то есть в каком-то другом жанре. Если ты режиссёр, ты всегда, в конечном счёте, стараешься всё привести на уровень уже фильма, какого-то серьёзно поставленного и организованного серьёзно». И вот тогда возникла идея художественной картины, в центре которой должен был оказаться русский советский человек, в силу тех или иных обстоятельств оказавшийся за границей. Согласно обновлённой задумке, лента всё ещё включала документальные кадры, а съёмки планировались с большим количеством импровизаций, причём в случайных локациях. Звучит как эксперимент.

Стихийная манера в кино не была свойственна ни одному из будущих соавторов, и, в общем, из подобной идеи скорее следует вывод, что концепция фильма ещё не оформилась. Хотя в каком-то смысле документальность в сочетании со съёмками в «случайных» местах впоследствии легла в основу картины «Время путешествия». В ней, действительно, присутствовали элементы импровизации.

Подчеркнём, что изначально речь шла именно о советском герое, оказавшемся за рубежом, причём не обязательно в Италии. Апеннинский полуостров был утверждён в качестве места действия не столько из-за участия Гуэрры, сколько из-за того, что множественные путешествия по этой стране складываются в обширную традицию, которую отчасти поддерживает и настоящая книга. На том этапе Тарковскому будущий фильм рисовался, как пандан к литературным произведениям, описывающим скитания по этим благославенным местам, и в первую очередь к «Итальянскому путешествию» Гёте.

Первый набросок сценария и получил название «Путешествие по Италии». Важно отметить, что напрашивающаяся аналогия с почти одноимённой картиной Росселлини умозрительна. Хотя, казалось бы, «Ностальгия» едва ли не заимствует из неё базовую сюжетную линию: туристы оказываются на Апеннинском полуострове и сталкиваются с местной культурой и верой.

Описанные метаморфозы замысла произошли не в один миг, но заняли несколько лет. Лишь 10 мая 1976 года режиссёр сформулировал решительно: «Путешествие по Италии» — фильм «об иностранце в чужом городе». 30 октября написал, что Гуэрра полностью уверен в их затее и считает, будто организовать приезд Тарковского для совместной работы удастся вне всяких сомнений. Тогда же Андрей оставил в дневнике ремарку, что сценарий будущей картины они придумали полностью. Подобные утверждения будут появляться позже не один десяток раз, но знал бы режиссёр, сколько тотальных переработок ещё предстоит.

Всё это время Гуэрра, Тарковский, а также разные партнёры с итальянской стороны буквально фонтанировали идеями и взаимными предложениями. Обсуждалось создание и документального фильма. Была мысль о совместной ленте по Кафке. Также итальянцы проявили желание издать книгу