результаты наблюдения за Распутиным. В конце доклада премьер-министр советовал императору отослать Распутина. На что Николай II ответил: «Я не в силах этого сделать. И впредь не говорите мне о Распутине». Царь приказал премьер-министру прекратить негласное наблюдение за Распутиным. С этого момента началось резкое охлаждение в отношениях между царем и последним выдающимся государственным деятелем Российской империи.

Доклад Столыпина совпал с обращениями к императору членов Священного Синода Российской православной церкви с аналогичной просьбой. Но стало ясно: за Распутина руками и ногами – императрица, а Николай II не сделает ничего такого, что бы огорчило ее. И пропадай, Россия, лишь бы жена не устраивала истерик!

Вместе с тем многое из того, что приписывалось Распутину светскими сплетнями, сплетнями же и оказывалось. Мы вполне можем положиться на результат расследования той же Чрезвычайной комиссии Временного правительства, установившей, что «амурные похождения Распутина не выходят из рамок ночных оргий с девицами легкого поведения и шансонетными певицами, а также иногда и с некоторыми из его просительниц. Что же касается близости его к дамам высшего общества, то в этом отношении никаких положительных материалов наблюдением и следствием добыто не было»[22].

Распутин жил на широкую ногу, содержал секретаря – еврея Арона Симановича, который потом выпустил про него книгу, полную злостных небылиц, нанимал писак, сочинявших за Распутина книги «духовного» содержания, но та же комиссия свидетельствовала:

«Распутин по природе был человеком широкого размаха, двери его дома были всегда открыты, там всегда толпилась самая разнообразная публика, кормясь за его счет. В целях создания вокруг себя ореола благотворителя по слову Евангелия „рука дающего не оскудеет“, Распутин, постоянно получая деньги от просителей за удовлетворение их ходатайств, широко раздавал эти деньги нуждающимся и вообще лицам бедных классов, к нему обращавшимся тоже с какими-либо просьбами, даже и не материального характера».

Уже упоминавшийся министр Коковцев в выпущенных за границей мемуарах так характеризовал Распутина:

«По-моему, Распутин – типичный сибирский варнак, бродяга, умный и выдрессировавший себя на известный лад простеца и юродивого и играющий свою роль по заученному рецепту… По замашкам это человек, способный на все. В свое кривлянье он, конечно, не верит, но выработал себе твердо заученные приемы, которыми обманывает как тех, кто искренне верит его чудачеству, так и тех, кто надувает его самого своим искренним преклонением перед ним, имея на самом деле только достигнуть через него тех выгод, которые не даются иным путем».

В общем, понятно, что ничего общего с православным старцем, проводящим время в постах и молитвах, Распутин не имел, хотя умело заставлял поверить в это императрицу. Царь же не хотел огорчать свою жену. Оба – Николай II и Александра Федоровна – не желали видеть очевидного.

Распутин в годы Первой мировой войны

Сараевский кризис 1914 года застал Распутина в его родном селе Покровском. Там же на него было совершено покушение: некая Хиония Гусева тяжело ранила лжестарца ножом в живот. Мотивы преступления так и не были установлены. Покушавшуюся поместили в сумасшедший дом, откуда она была выпущена в дни Февральской революции. Ее дальнейшие следы теряются.

Распутин подозревал в организации покушения иеромонаха Илиодора (Труфанова) – прежде одного из друзей лжестарца, затем резко поссорившегося с ним. Это весьма темная личность. Илиодор расстригся и эмигрировал в США, где выпустил разоблачительно-сенсационную книгу о Распутине «Святой черт». К ней восходят очень многие элементы распутинской легенды. После революции Илиодор вернулся в Россию и поступил на службу агентом ВЧК. По заданию Дзержинского Илиодор был послан за границу, чтобы внести раскол в ряды русского православного духовенства в эмиграции. Илиодор закончил свою жизнь в США, предварительно объявив о создании собственной церкви в изгнании, правда, никто из иерархов за ним не пошел.

Но никаких доказательств причастности Илиодора к покушению на убийство Распутина найти не могли, и следствие закрыли.

Между тем над миром сгущались тучи, а Распутин лежал в больнице. Он был категорически против вступления России в войну и даже послал Николаю II телеграмму, в которой умолял не объявлять всеобщую мобилизацию, предупреждая, что война будет гибелью для России. Но то ли не успел, то ли Николай не придал этому значения. Да что тут говорить: многие отговаривали царя от эскалации напряженности, но он стремглав мчался навстречу войне. Вряд ли Распутин, даже если лично присутствовал бы в это время в Петербурге, смог бы отговорить его от самоубийственного шага.

Между тем в предупреждении Распутина о роковом для Российской империи характере надвигающейся войны не было ничего пророческого и ясновидческого. Еще в феврале 1914 года меморандум о нежелательности войны с Германией представил Николаю II его бывший министр внутренних дел Петр Дурново, занимавший этот пост в самые критические месяцы революции 1905–1906 годов. Дурново был одним из тех людей, чьей реальной помощи, в отличие от молитв «Божьих людей», Николай II был обязан тем, что усидел на троне до 1917 года. Дурново блестяще проанализировал ситуацию и с прямо-таки пророческой ясностью предсказал грядущую революцию 1917 года. Но царь не внял и его предупреждениям.

В ходе Первой мировой войны стали множиться слухи о растущем влиянии Распутина на государственную политику. Эти слухи имели под собой некоторое основание, особенно после того, как в августе 1915 года царь решил самолично вступить в Верховное главнокомандование русской армией. На этой должности Николай II откровенно скучал на совещаниях генералов в Ставке, так как ничего не понимал в военной стратегии. В это же время его жена в Царском Селе выслушивала доклады министров – конечно, не всех, а только тех, кто ей импонировал, – и отправляла их мужу в совершенно искаженном виде, соответствовавшем ее пониманию. Николай полностью утратил адекватное восприятие того, что происходит в стране, и выпустил из рук рычаги управления. Ему казалось, что принятие им должности Верховного главнокомандующего должно воодушевить армию. Он полагал, что русский народ все еще такой же богобоязненный и царелюбивый, каким был в XVII веке. Это и было главное и роковое заблуждение последнего монарха.

Николай II принимал решения одно несуразнее другого. В стране все эти бессмысленные ежемесячные перестановки министров («кувырк-коллегия» – так стали звать правительство в последние месяцы царского режима) относили к влиянию Распутина на императрицу. А через Распутина, убеждали носители слухов, действуют агенты германского влияния. Эти слухи, зарождаясь в высших эшелонах власти, в оппозиционной Государственной Думе, пронизывали всю толщу народа и электризовали его.

Убийство Распутина

В 1916 году Распутин якобы передал императрице письмо-пророчество, в котором предвещал гибель династии, если его самого «убьют бояре и дворяне». Это свидетельство его лживого секретаря Симановича, которому вряд ли и в этом случае можно доверять.

О знаменитом убийстве Распутина, совершенном в ночь на 17 декабря 1916 года, написано столь много, что мы ничего существенно