так произошло, что хэрсир решился на убийство собственной дочери.

— Потому что я не его дочь.

Вальгард резко наклонился вперёд, впиваясь взглядом, и я начала рассказ. Не стала таить ничего о снах про Оли и Роту, их героизм и трагичную кончину. Поведала и о разговоре между Дьярви и Тьодбьёрг и их гнусных секретах, которых водилось больше, чем золота у Андвари. А после рассказала про поездку на Утёс, первую и последующие встречи с Эймундом, открывшуюся правду про Видара и моё последующее падение. Единственное, о чём умолчала — пугающий голос, звучавший будто из Хельхейма, но про сейд приуменьшать не стала и призналась, что Тьодбьёрг опасается меня.

Брат долго молчал, а после протянул наполненный бурдюк, словно подначивая оставить всё произошедшее в хмеле, и я послушалась, осторожно пробуя настойку. С опаской ждала реакции, криков и проклятий, но Вальгард смотрел в одну точку, походя на каменное изваяние и, казалось, совсем не дышал. Пугающая мысль тревожила сердце: он решил, что я сошла с ума, и теперь думал, как бы избавиться от надоедливой сестры, и что самое страшное — отрекался от меня.

Вдруг на улице раздался клич, и тут же через узкое окно под крышей влетел Ауствин, усаживаясь напротив меня. Наплевав на всё, я прижала птицу к себе и принялась гладить его, умываясь слезами.

— Он скучал, — неожиданно произнёс брат. — Уверен, что он тоже колдовской, иначе не объяснить его поведение. То скрывается неизвестно где, то позже кружит над тобой и домом Тьодбьёрг — словом, тебе под стать. Не удивлюсь, если Эймунд заколдовал его следить за тобой, и даже не знаю: радоваться или переживать.

Я насторожилась: а ведь брат был прав, и даже не задумывалась, что птица, которая тогда уже была измарана колдовским порошком, могла быть соглядатаем, и так Эймунд узнавал, что происходит. Но он бы не посмел навредить. Наверное.

— Как бы то ни было, ты жива благодаря и Ауствину, и Эймунду, — Вальгард отхлебнул ещё немного настойки и напряжённо помассировал виски.

Ауствин меж тем деловито вспорхнул под крышу и принялся чистить перья.

— А Кётр жива?

Дьярви ведь обещал с ними разобраться, но брат кивнул:

— Этна спрятала её у себя и не выпускала из постройки, а остальным трэллам дела нет. Хотя, может, я и ошибаюсь, как и насчёт многих других вещей.

— Даже насчёт меня?

Сердце замерло, ожидая услышать самое страшное: сейчас он отречётся от меня, и тогда я останусь совершенно одна. Эймунд погибнет, а меня будет ждать судьба шлюхи и нищенки. Вальгард пристально посмотрел в глаза и вдруг ласково улыбнулся, сжимая мою руку:

— Нет, Астрид. Ты взбалмошная, упрямая и проблемная, но настоящая. Я зол на отца и разочарован в нём, в мире, который оказался прогнившим и лживым, однако мне откровенно плевать, что у нас разные родители. Важнее сейчас — добиться справедливости и унять твои приступы.

Я не выдержала и бросилась к нему в объятия, чуть не повалив брата на пол. Он захохотал и поднял меня на ноги, прижимая к груди и поглаживая по голове. Слёзы пропитали его рубаху, но Вальгард, казалось, не обращал внимания.

— Перед смертью мама завещала беречь тебя ценой жизни и защищать от всего, — прошептал он. — Верю, что она любила тебя несмотря ни на что. — Вальгард отодвинулся и легонько щёлкнул по носу: — Ты была и будешь моей семьёй, Астрид, а теперь постарайся уснуть.

— Но ты тоже обещал рассказ, — возразила я, скрестив руки на груди.

Вальгард покачал головой и уселся поудобнее на скамье, вытягивая ноги в сапогах.

— Не сегодня, Златовласка. И без того слишком много потрясений для одного дня, — он прикрыл глаза и закинул руки за голову, разведя локти и отворачиваясь к двери.

Что же ему пришлось пережить, если он так сильно изменился? Если раньше брат просто был сдержанным и отстранённым, то теперь в его движениях и молчании появилась едва различимая, но явная и зловещая угроза.

— Тогда ответь на один вопрос…

— Не знаю, что будет с Эймундом, Астрид, и не хочу обсуждать произошедшее, пожалуйста. Но поверь, я сделал всё, что мог, — раздражённо перебил меня Вальгард.

Я запнулась на полуслове, вновь чувствуя прилив тревоги, но только прикусила губу и продолжила:

— Не о том хотела спросить, но благодарю. — Ледышка непонимающе уставился на меня, ожидая пояснений. — Там на кровати лежит букет. Ты ведь не просто так привёл нас в этом дом, верно? Знал, что он пустует.

Вальгард нахмурился и нехотя признался:

— Здесь раньше жила травница. Молодая и красивая девушка, с которой я спал. Пока был в Хваланде, она вышла замуж за какого-то там кузнеца и уехала в одал на запад. Дом оставила мне, так как родня её вся померла. Конец истории.

— Ты любил её? — осторожно спросила, тут же ругая себя за излишнее любопытство, но ведь он, а я была уверена, не просто так оставил здесь букет, будто прощальный подарок.

Ледышка усмехнулся, не поворачивая головы:

— Необязательно кого-то любить, Астрид, чтобы делить кровать. Нам просто было хорошо, но рано или поздно наши пути разошлись бы. Я никогда не женился бы на ней, и она это знала.

Не найдя, что сказать, я побрела в сторону комнаты и прилегла на скамейки, укрываясь плащом и поглядывая на букет цветов. И уже проваливаясь в дремоту, услышала, как брат напевал колыбельную мамы о солнце и луне, что сменяются друг друга на небосводе, пока не явятся два брата-волка, Хати и Сколль, и не поглотят их раз и навсегда.

На рассвете меня разбудил Вальгард, велев быстро собираться и идти к Новой пристани, откуда уплывали драккары. Сам он хотел сдержать слово и попытаться переговорить с Дьярви, но мы оба знали, что затея была глупой. Так оно и случилось, о чём я узнала позднее, когда брат отыскал меня с Ауствином на площади рядом с идолом Тюра. Рядом с нами замерла Лив, которая взволнованно смотрела на шествующий отряд и всё порывалась поговорить со мной, как прогремел барабан и прозвучали горны.

Четыре десятка воинов махали рукой на прощание и заняли места в драккарах. Сигрид не удостоила дочь и взглядом, лишь сдержанно кивнула мужу на прощание. Замыкал шествие хэрсир, который напыщенно обнял нас и тут же резко отодвинулся, садясь в драккар. Так они уплыли на встречу своей судьбе, и оставалось только молиться, чтобы видение оказалось ложью.

Глава 10

Тем же днём мы вернулись с Вальгардом домой и погрузились в паутину