было хватить, — процедил Ледышка, потягивая ячменное пиво и жуя рубленный овечий ливер.

— Но ты обещал рассказ о своих приключениях и объяснение угрозам Дьярви, которые явно не принёс на хвосте Ауствин.

Сокол мирно спал под потолком, не обращая на нас никакого внимания. Эймунд по-прежнему дремал, но я знала, что он в порядке и просто позволял телу восстанавливаться самостоятельно, подслушивая. Интересно, моё выздоровление произошло так? Сейд излечил, хоть перед этим сам и покалечил? Вот проснётся колдун, и спрошу. За всё ответит.

— Всё, что я сейчас тебе расскажу, не должно покинуть стен этого дома, Астрид, — Вальгард нахмурился, не сводя с меня глаз, и я кивнула, буквально ощущая его тревоги и терзания. Промочив горло пивом, брат пустился в рассказ.

Перед отъездом в Хваланд отец начал вести себя странно: постоянно заверял, что всё будет хорошо и у Норн всегда есть план на грядущий день, а после о чём-то долго шептался в тени ясеней с Эйриком Высоким. Они вместе воевали против Ролло, а значит, были давно знакомы, однако что-то не давало брату покоя: хэрсир будто едва сдерживался от радости, слушая ярла. А когда драккары были нагружены и отряд был собран для возвращения в клан Ворона, конунг Харальд благословил Вальгарда и прошептал украдкой, что против него готовится заговор.

— Он сказал, это так спокойно и уверенно, будто знал, кто убийца и когда будет нанесён удар, — мрачно усмехнулся Вал. — А напоследок и вовсе прошептал: «Всегда помни, что семья не должна предавать». Уже тогда я стал подозревать отца. Он ведь всю жизнь пытался подобраться как можно ближе к престолу и отдал меня на воспитание лучшим воинам и наставникам, обучая наравне с Сигурдом. Постоянное соревнование закаляло, но только мне не нужен был выигрыш в отличие от «несущего победу».

Дьярви всегда чувствовал себя униженным из-за низкого происхождения матери — рабыни, которая подарила ему двух детей и умерла от чахотки. Он стремился выйти из тени и добиться признания отца, чего бы ему это не стоило. Достаток, высокое положение в обществе, деньги — у хэрсира было всё, однако ему было мало. Он мечтал, чтобы его сын взошёл на престол и стал достойным конунгом, доказывая, что наследные конунги — отвратительные правители.

— Я давно подозревал подобные намерения отца, — признался Вал, попивая пиво и щурясь от искр огня. — Однако не думал, что он всё же решится. Тем не менее его поведение и слова Харальда лишь убедили в замыслах, и мне впервые стало страшно от полной беспомощности в чужом Хваланде. Единственным верным другом оставался мой второй капитан — Ивар Тихий. Только он и зреющий заговор — вот что окружало меня по дороге к Воронам.

Об Иваре мало кто знал: соседский парень, так умело управляющий ножами, что перерезал глотку собственному дяде за осквернение могилы одним ударом в семь лет. Брат ценил друга за верность и подмечал тихий шаг, что делало его прирождённым лазутчиком.

— Хваланд — это вереница гор и выплюнутые поселения по всему берегу, — рассказывал Вальгард. — Вечные ветра и пронзающий до костей холод. Куча мелких лодок, будто чайки, качающиеся на ветру, и озлобленные люди. Они никому не верят и никогда не улыбаются, ходят в раскрытых рубахах и жилетах, постоянно кашляя, но обязательно надевают покосившуюся шапку. — Он усмехнулся, отдаваясь воспоминаниям. — Горы и холмы представляют собой весь остров, так что люди вгрызаются, как черви, в жалкие клочки земли. Главный город стоит на вершине, на которую можно взойти окружной дорогой или на хилом подъёмнике, который чудом выдерживают верёвки.

Линн рассказывала, что Эйрик Высокий пришёл к власти после восстания Орлов и буквально прошёл путь из грязного крестьянина в богатого бонда. Такие обычно вызывают уважения, но единственным достоинством ярла Воронов был только рост великана. Вальгард говорил, что правителя не жалуют, однако никогда не скажут слова против. Низменный и подлый человек, ошибочно считающий себя хитрым и умным. У него была одна жена и трое детей: две старшие дочери были отданы замуж несколько лет назад, а младший сын Эспен не отличался ничем от мыши. Пока он был здесь, о нём мало вспоминали и говорили, потому что буквально через месяц после прибытия конунг сослал его на запад исключительно в ознакомительной поездке и не вспоминал. Этна обмолвилась, что его до сих пор не отослали обратно. Там, как говорил Сигурд, его окружали девицы и пиво, льющееся рекой.

— Мне выделили комнату в Длинном доме, остальных же разместили в поселении подле пристани, чему я был, несомненно, рад. Ивар собирал сведения с местных, подслушивал и рылся в их вещах, пытаясь отыскать хоть какие-то сведения, а мне же давали только нужные отчёты и показывали избранные места для проверки. Трэллы, стража — никто особо не стремился общаться со мной, кроме Кэйи — придворной целительницы.

— У тебя поразительная слабость на травниц, — усмехнулась я, толкая брата в плечо. Впрочем, я ничем не отличалась от него, привязавшись к Эймунду. Быть может, это семейная слабость?

Вальгард отрешённо кивнул и продолжил, даже не улыбнувшись:

— Кейа не особо жаловала жизнь в Хваланде и мечтала переехать, однако у неё была договорённость с ярлом на три года. Тем не менее происходящее пугало её, и она рискнула довериться мне. От неё я узнал про распорядок жизни поселения и двора ярла, давая намёк, что воины употребляют порошки на основе мухоморов и иноземных трав, а также прикарманивая добытое в горах серебро и золото.

Подобное запрещалось и строго каралось, однако в других кланах, видимо, решили пренебрегать законами.

— Раз в неделю по крутому склону в Длинный дом приезжала гружённая телега с запасами по требованиям. Эйрик считал своей обязанностью проверять, чтобы всем хватало припасов и не было излишеств или недостатков. Хорошее качество, однако ты видела, чтобы Харальд занимался подобным? — Я покачала головой. — Вот и я нет. Конечно, у нас гораздо больше людей, но всё же это выглядело странным. Тогда я предположил, что Эйрик контролирует количество привезённых ящиков, большую часть из которых, разумеется, забирали в Длинный дом. Однако открытие не давало покоя, и я решил разобраться в происходящем. Поздно ночью пара воинов забрала несколько ящиков и оттащила их к подъёмнику, спуская их вниз. Так происходило раз в две недели, чем я и поделился с Иваром. Под скалой, где располагался Длинный дом, протекает узкий фьорд, позволяющий нагруженным лодкам незаметно отплывать в разные стороны. Пробраться к ящикам внизу у Ивара не вышло бы при всём желании, поэтому пришлось мне. Я бы