к смерти. Звон монет, как звон наконец-то спаянной цепи. Теперь между Христом и Его смертью есть посредник. Предатель.

Именно сегодня апостол, один из Двенадцати, своей же рукой расчертил свою жизнь на два дня вперед – и все, и смерть. И слова «пошел и предал» проступают кровью. А потом, об этом, правда, не написано, но так было – пришел и вернулся, и Иисус впервые взглянул на него и увидел – уже самоубийцу.

Предательство Христа – безусловно, духовное самоубийство. Точнее, его конечная точка, потому что была же и некая подготовка: замысел, размышления о выгоде… миг последнего решения, когда он встал и вышел, чтобы пойти и предать.

У предательства нет внятного человеческого объяснения. С точки зрения разума это абсолютно бессмысленный шаг в бездну. Иуда не получает ничего, а теряет совершенно все: смысл жизни и саму жизнь.

Именно так выглядит новозаветный ад. Не ветхозаветный шеол, из глубины которого ветхозаветные праведники взывают к Господу, и Тот приходит и разрушает, и выводит пленных на свободу, – а страшнейший ад души, не познавшей Божьей любви и губящей себя этим незнанием.

Каково же было Христу, пришедшему ад разрушить, пришедшему спасти и привлечь к Себе всех, видеть, как один из ближайших учеников, дорогой, родной Ему человек, топит себя с головой?

…ибо не враг поносит меня, – это я перенес бы; не ненавистник мой величается надо мною, – от него я укрылся бы; но ты, который был для меня то же, что я, друг мой и близкий мой, с которым мы разделяли искренние беседы и ходили вместе в дом Божий (Пс. 54:13–15).

Но зачем? Большей бессмыслицы нельзя и представить. Иуде осталось прожить чуть больше суток, проспать всего одну ночь – потому что ночь на пятницу он спать не будет. И все, и…

…Я написала об этом книгу. Я часами говорю об Иуде в эфире и на встречах. И о его мотивах тоже.

Но все равно ледяная дрожь пробирает меня, когда в стотысячный раз возвращаюсь мыслями к этому дню, ощущаю в ладони холод сребреника и снова и снова безотчетно повторяю один и тот же вопрос:

– Зачем ты их взял? Ну зачем?

Часто спрашивают:

«Что, если без Иуды не было бы распятия? А без распятия не было бы смерти и воскресения. Может быть, Иуда – то лицо, которому Христос настолько доверял, что отправил его сам. Поэтому Иуда – такой же обязательный участник мистерии, как и Христос. Не равный, нет. Но некий катализатор процесса».

Нет. Так рассуждать неверно, и вот почему.

Власти, задумавшие погубить Христа, прекрасно справились бы и без Иуды. Более того, у них был собственный план взять Христа после Пасхи, в спокойной обстановке после праздника. Приход Иуды поломал им планы, заставив действовать быстро и без подготовки. Не зря на суде они едва могут найти свидетелей против Христа – у них не было времени нормально обставить процесс.

Неверно считать, что Иуда был единственным и уникальным, кто мог указать Христа страже. Иисуса в ту пору каждая собака в Иерусалиме знала, Его мог указать – если уж возникла бы такая необходимость – любой мальчишка со двора Каиафы. Тем более что Христос никогда не прятался – по крайней мере, было широко известно, что Он часто бывает в доме Лазаря.

Но важнее другое.

Считать предательство обязательным элементом нашего спасения – значит утверждать, что Христос ради этого жертвует не только Собой, Своей жизнью, но и жизнью и душой своего ученика. Буквально кладет смертный грех и труп души в основу нашего спасения. Делает тяжелейший грех необходимой частью избавления от греха.

Даритель и хранитель жизни, сама Жизнь, Дающий свет и сам Свет, в Ком нет и тени тьмы. Спаситель и само спасение. И в подножии Его престола – вечная смерть и труп души? А за спинкой трона – ухмыляющийся дьявол?

Это и звучит чудовищно, и совершенно не похоже на Христа, да и просто выламывается из всякой логики: грех не может спасать от греха. И Иисус не станет обрекать на вечную гибель одного даже ради всех остальных: Он каждого любит, как всех остальных вместе взятых.

Тем более, если бы каким-то образом предательство Иуды все-таки было необходимо, Иисус не пытался бы отговорить его на Тайной вечере, раз за разом предупреждая и останавливая Своего предателя. Зачем же Ему подставлять Самому Себе подножку?

Предательство Иуды в свершившемся виде – исключительно личный злой выбор самого Иуды. Да, Ветхий Завет пророчествует о предательстве, но не описывает его в деталях: довести дело до того, до чего довел Иуда, было его решением. Можно было остановиться раньше. Можно было раньше раскаяться. В конце концов, предать Христа можно было даже мысленно, а потом покаяться перед Ним в этом – и так бы тоже могло сбыться пророчество.

Так что нет. Ни малейшего оправдания тому, что совершил Иуда, нет и быть не может. Страшный грех, худший грех в человеческой истории – на его совести… и только Христос мог после такого не отвернуться от человека.

Тайная вечеря

Если прошедший день – лезвием по глазам, то Четверг – такая полнота любви и печали, что на глазах слезы.

Вечеря Христова, Вечеря прощания, последняя трапеза с учениками; и какой глубокой грусти и ласки полно Его обращение к ним – «дети»… Вечеря, полная Его любви, всецелого желания спасти и уберечь и отдать тем, кого Он любит, всего Себя.

Им.

Нам.

Закат Его земного служения, перетекающий в глубочайшую ночь Гефсимании. И на этом льющемся в окна закате звучат Его слова о Крови и Плоти.

И когда они ели, Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: приимите, ядите: сие есть Тело Мое.

И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов (Мф. 26:26–28).

Заметьте, как звучат эти слова. Это слова Хозяина трапезы, Который Сам решает, кого желает видеть причащенным.

А желает видеть Он… всех.

Иисус не ставит чашу на стол, не кладет хлеб и не предлагает апостолам самостоятельно испытать свою совесть и сделать вывод, могут ли они приступить к причастию. Он не говорит им: подумайте и решите, а ты, Иуда, подумай дважды и не сиди нога на ногу – кто учил тебя манерам?

Нет. Он не делает различия между чистым и грешным. Он пренебрегает мерзким замыслом предательства, пренебрегает и греховной слабостью Петра, еще не очевидной ему. Складывается впечатление, что это Ему вообще не важно.

Христос ясно говорит: «Пейте от нее все».

Потому что Кровь льется во оставление грехов, а не в награду праведникам.

Потому что Его любовь не рассуждает