Но следовало узнать, где Ансгар находится сейчас и успеет ли добраться до Ослофьорда вовремя. Для себя, естественно, вовремя, и совсем не вовремя для своих противников, которые с удовольствием никогда бы больше не видели мальчишку живым. Колдун начал легко дуть в центр магического огненного треугольника, отодвигая и уменьшая этим картину показанного. Он дул до тех пор, пока не увидел все четыре славянские ладьи, идущие вдоль берега, довольно мелкими, похожими на детские игрушки. И узнал берег. Места эти колдун знал хорошо, и знал, что все мореплаватели обязательно делают остановку в одном и том же достаточно удобном фьорде. Гунналуг посмотрел в треугольник внимательнее, и теперь узнал и сам фьорд, находящийся, если идти по суше, совсем недалеко от земель Дома Синего Ворона. Несомненно, ладьи там остановятся на отдых, но отдыхать долго не будут, потому что спешат. Значит, прибытия Ансгара можно ждать вскоре. И надежды Торольфа стать конунгом становятся все призрачнее. Но это в том случае, если не принимать никаких мер. А принимать меры необходимо не только Торольфу Одноглазому, но и самому Гунналугу, потому что вместе с Ансгаром к Норвегии приближается и маленький уродец Извеча со своим драгоценным мешком. Но меры Гунналуга должны носить совсем иной характер, потому что ему следует решать свою задачу в первую очередь. И лишь потом решать задачу Одноглазого, если она не пойдет вразрез с его собственными интересами. Если же пойдет, значит, Одноглазому придется забыть если не о титуле, то о помощи колдуна.

Определить количество воинов-русов, что плывут в норвежские земли, с помощью магического огненного треугольника было невозможно, и потому тратить силы даже на попытки не стоило. Магический треугольник мог бы показать, к примеру, тех, что находятся на палубе. Но славянская ладья, в отличие от скандинавского драккара, тем и славится, что на ней воины могут отдыхать под палубой, там же сидят и гребцы. А треугольник давал только внешний вид. Можно было, конечно, создавать новые треугольники для каждого закутка под палубой каждой ладьи и так добиться результата. Но что-то подсказывало Гунналугу, что силы тратить не стоит, потому что они скоро понадобятся ему, и понадобятся в большом количестве. Беспокойство за безопасность владений Дома Синего Ворона внезапно обострилось, и с этим ощущением еще предстояло работать отдельно и плотно, без помех и без присутствия посторонних людей. Но это беспокойство, как совсем недавно показал тот же магический огненный треугольник, только перспектива, хотя и не слишком отдаленная. И дело можно пока отложить, чтобы решить и дела Торольфа Одноглазого, и свои дела, по возможности совместив решения в единые действия.

Гунналуг подул в магический огненный треугольник сильнее и отодвинул изображение совсем далеко, сделав его похожим на макет береговой линии, и всмотрелся в фьорд. Да, память колдуна не подвела, фьорд имел узкий пролив, в котором легко можно запереть суда русов. И выпустить их, только поставив свои условия. Выпустить, когда Торольф будет готов к встрече. Или выпустить, когда они отдадут Извечу вместе с пресловутым мешком.

И тогда плевать на Торольфа. Он и без того основательно надоел.

Эта мысль пришла в голову колдуну в тот момент, когда он обрел уверенность в правильности своего поиска седьмой гиперборейской скрижали. А вместе с уверенностью пришло и гордое величие, которое мало интересовалось делами других…

* * *

Торольф оказался легким на помине и появился, как только Гунналуг в третий раз подумал о нем. Гунналуг обернулся и сделал рукой знак стражнику, чтобы тот вошел в комнату вместе с Одноглазым.

— Кто из ярлов сейчас свободен? Из тех, кого можно отправить в недалекий поход… — вопрос был обращен к стражнику.

— Молодой ярл Этельверд.

— Позови его ко мне.

— Он сейчас объезжает молодого жеребца. Тот никому не позволял сесть в седло. Этельверд сел и усидел. Сейчас поскакал в поле, чтобы выгнать из жеребца молодую дурь…

— Как только вернется, зови. Иди сейчас. Будешь нужен, позову.

Стражник удалился и плотно прикрыл за собой дверь.

— Выглядишь ты свежим, словно два дня спал, — сказал колдун, оглядывая Одноглазого.

— Не дали выспаться. Дел много. А ты отдохнул?

— У меня, кроме собственных дел, есть еще дела Дома Синего Ворона, да и твои дела решать необходимо.

— Мои дела, кажется, движутся в нужном направлении, — довольно сообщил Торольф. — Я посылал разведчика в один из виков Дома Конунга. Нам сказали, что там уже оплакивают Ансгара, получив известие о его смерти. Я с радостью готов присоединиться к плакальщикам и не пожалеть слез своего единственного глаза. Но это не заставит меня отказаться от желания продемонстрировать силу на собрании бондов. Кроме того, я сумел уговорить ярла Фраварада…

— Его привезли?

— Да, вскоре после моего приезда. Только успел отдать необходимые распоряжения по дому, и привезли. Шведы, твои соотечественники и мои родственники.

— Удалось уговорить Фраварада на что?

— Чтобы он выступил перед собранием бондов и подтвердил гибель Ансгара. После такого свидетельства сомнений у собрания быть не может. Я прозрачно намекнул Фравараду, что его свобода зависит от его поведения. И он стал сговорчивее. Я же не заставляю его лгать и вводить собрание в заблуждение. И ничего предосудительного в его поведении не предусматриваю. Это был хороший аргумент. Фраварад согласился…

Гунналуг почесал неровно выбритый подбородок. Этот его жест всегда говорил о несогласии и сомнении, и Торольф за время постоянного общения с колдуном успел узнать жест.

— Ты хочешь что-то сказать? — настороженно спросил Одноглазый.

— Боюсь, что твое настроение неоправданно безоблачное, тогда как следует хмуриться и думать о том, что необходимо предпринять, — голос Гунналуга не предвещал ничего хорошего. И хотя Торольф знал, что колдун с большим удовольствием напугает, чем порадуется, сам радоваться перестал.

— Ансгар жив? — сразу потемнев лицом, спросил он.

— И не просто жив. Он уже в одном дне плавания от своего дома.

Стало заметно, как занервничал Торольф. Хрустнули суставы в сильно сжатом кулаке. И желваки забегали на лице.

— И что же делать?

Гунналуг откровенно любовался ситуацией. Ему нравилось, что он так резко изменил настроение ярла и снова вынудил того обратиться к колдуну за помощью.

— Что-то необходимо сделать. Думай. Не все же я должен за тебя решать.

Гунналуг почти издевался.

— Перехватить его по пути. Это возможно?

— Возможно, но трудно. С ним славяне. Они плывут на четырех ладьях.

— Сколько славян?

— Не знаю. Думаю, никак не меньше четырех сотен.

— Что им нужно?

— Русы плывут по твою душу. Они хотят отбить у тебя своих пленников.

— Отбить пленников? На моей земле? — Торольф даже рассмеялся. — Я затопчу их копытами своих коней. И все соседи мне помогут. Мы с соседями не дружим, но чужих на свою землю пустить не пожелает никто. Глупцы! Они просто не понимают, как смертельно опасно забираться в логово зверя!