немного холодной, в пору надвигающейся осени. Шуе бы хотелось остаться в Южных степях до октября, пока не придут холода. Тогда можно будет вернуться в земли пустынь, а позже дождаться открытия Дикого базара. Но, у него была важная миссия — избавиться от берендея. Золотая коса тяготила мешочек и его думы. Сначала нужно разобраться с этим.

Спать легли сразу, не разговаривая между собой и не деля добычу. Мира решила, что проснется раньше и приготовит завтрак для всех.

Проснулась она от холода, когда молочный туман окутал шалью поляну. Только-только начало светать: солнечные лучи неловко выходили из-за горизонта, медленно пробуждая природу своим приходом. Как бы ни хотелось Мире остаться лежать под плащом, она заставила себя подняться. Шуя посапывал рядышком с ней, уставший после ночной вылазки. Мира со спокойной улыбкой начала хозяйничать: сперва перевязала платок и закатала рукава рубахи, а после взглядом нашла украденные продукты.

Ночью их оставили возле костра, чтобы сразу начать готовить. Мира отпила немного молока с крынки, смакуя его вкус на губах. Тут же она перенеслась в жаркое лето, когда ей едва исполнилось шесть. Первым делом, после пробуждения, она бежала босоногая к своей бабушке, что жила в соседнем дворе. Смиренно ждала, пока подоят рыжую корову, а после отпивала еще теплое молоко, кулачком убирая молочные усы.

Детские воспоминания прервал громкий шелест травы. Мира обернулась и замерла, распахивая васильковые глаза. Там, бороздя луговые травы, шел олень. Гордое животное не спеша брело, рассекая туман громоздкими рогами. Мирославе показалось, что она спит, иначе, как объяснить, столь нечто прекрасное ранним утром.

Поставив кувшин на землю, она, едва касаясь земли, пошла к нему. Длинная трава цеплялась за подол, оставляя крошечные порезы на коже. С дрожащим дыханием, все еще не веря, что это не сон, девушка добралась до хранителя леса, останавливаясь в десяти шагах от него. Мудрое животное любопытно обернулось на неё.

Глаза, слишком осмысленные для животного, смотрели без тени опаски, словно знали, что потомок Миклушиной не причинит вреда. Осмелев, Мира сделала несколько острожных шагов и вытянула руку, прикрывая глаза.

Волнением билось сердце о ребра, пока холодный нос не коснулся ладони, обдав горячим дыханием. Мирослава улыбалась, разглядывая, как гармонично выглядит фигура лесного хранителя на утренней зорьке. Как от светлой шерсти идет еле заметный пар, а длинные рога тянутся к небесам.

— Ой, что это у тебя, — удивилась Мира, смотря на красную нить, что запуталась в округ одного рога оленя. Но, едва она потянулась к нему, как тот, отмерев, с громким фырком побежал в сторону леса, исчезая в зарослях высокой травы.

Пораженная случившимся, Мирослава смотрела ему в след. И, если бы не сбитая копытами роса, то все можно было бы списать на разыгравшееся воображение. Рука продолжала чувствовать мягкое касание влажного носа. Но свидетелем волшебной встречи были только луговые травы, да восходящее солнце.

Со смешенными чувствами, она вернулась к ночлегу, удивляясь, что Шуя с Камом уже проснулись. Сонный юноша взмахом руки растопил костер и, зевая, опустился возле него. Завидев девушку, он лениво улыбнулся:

— Как спалось?

Ей хотелось ответить, что мало, но вместо этого она решила рассказать об утреннем госте.

— Вы видели, как олень пробегал?

Шуя поднял брови.

— Нет, не видел. Может не олень это, а косуля?

— Ну, у него рога были, — пожала плечами Мира и показала руками. — Вот с такие и в разные стороны!

— Нет здесь оленей, всех истребили, — хриплым голосом поведал Шаман, опуская возле Шуи. Он небрежно бросил жухлую траву из кармана в огонь, и все замолкли. Шуя уставился в огонь, надеясь увидеть там то, что видит наставник. Языки пламени плясали, сжигая древесину. Ему даже показалось, что он начал видеть размытые силуэты, вот-вот рассмотрит что-то среди жара костра.

Шаман встал, фигура его казалась поникшей.

— Отправляемся после завтрака. К полудню окажемся на месте.

Завтрак прошел быстро и сытно. Наверное, единственное, чего действительно не хватало — это хлеба. Мира представила, как кладет вареное яйцо на мягкий краешек, рядом перышко зелёного лука и свежая редиска. Но жаловаться не приходилось, сегодня вместо родниковой воды каждый напился молоком.

На такой веселой ноте, сытые и отдохнувшие, они отправились в путь. Мира заметила, что, когда знаешь, что дорога скоро кончится, идти становится легче. Шуя согласился, добавив, что не дождётся длинной остановки, тогда можно будет поставить ловушки и поймать, например, зайца. Хоть, Мирославе было очень жаль несчастного зверька, по мясу она скучала, и поэтому молчала.

Дождь так и не пошел, хотя его ждали со вчерашнего вечера. В воздухе повисла ленивая духота, без солнца. Лениво летали стрекозы, даже лягушки и те квакали как-то лениво. Лишь быстрые ласточки летали по-прежнему шустро, едва не касаясь острыми крыльями земли. Одежда взмокла и припала к телу, Шуя терпеть не мог липкости и влажной духоты. Он чувствовал себя рыбой на солнце.

— Искупаться бы, — парень вытер пот со лба и заправил прядки волос за уши. Вечером срежет мешающую длину ножом, как делал это всегда. Но до вечера еще нужно дожить, а с такой погодой выходило это скверно.

— Хотя бы умыться, — поддакнула Мира справа.

Двигаемые надеждой на скорое окончание пути, они брели по лесу, удивляясь большим валунам и редким полянам белого мха. Уставшие ноги доложили, что они постепенно взбираются в гору. Комаров почти не было, те, наверняка, скрылись в зарослях травы, спасая свои крылья от редких лучей, что пробирались сквозь кроны деревьев. Лес казался живым. Мира и до этого знала, что в лесу может жить не только зверьё, но и то, что охраняет его. Поэтому, она старалась вести себя тихо: нехорошо шуметь в чужом доме.

Дом, объятый кронами могучих деревьев, походил на княжеский терем — так богат был на яства и зрелища. Несколько раз проходили они мимо малиновых дебрей, где сочные ягоды сами ломились от своего веса. Ежевика, неожиданно появившаяся перед носом, теперь пачкала темным соком руки, окрашивая губы в фиолетовый. Мире казалось, что такого богатого и чистого места ни она, ни её праотцы не видели никогда. Даже зверьё, словно бы чувствовало свою власть в нелюдимом лесу спокойно пробиралось сквозь чащу, не боясь быть обнаруженными.

— Охотникам нельзя вступать на эту землю, — голос, сотканный из песен и плясок под громкий бубен, нарушил тишину. Совсем рядом оторвался от изумрудной травы лось, удивленно поглядывая на гостей. Хозяйка их уже ждет.

— Разве они не пытаются? — удивилась Мирослава. Может ли человек устоять перед таким богатством?

— Те, кто решился нарушить покой леса —