его жадность», — корила она себя.

Газет она больше не читала, Клаусу не звонила. Все вокруг замерло в радостном предвкушении сокрушительной победы на Волге, которую, хоть уши затыкай, ждали все. Разумеется, каждый свою.

В день, когда Паулюс сдался в плен, у Ольги зашевелился плод.

— Ты русская, — сказала Оля, поглаживая живот. — Ты радуешься вместе со мной.

С этого момента она полюбила ребенка, надеясь, что это будет девочка, похожая на нее.

Густав смотрел на живот жены с тревогой. Его терзали и подозрения, и страхи, и неясность будущего.

— Я так понимаю, тебя с ребенком отправят домой? — спросил он однажды за ужином.

— Куда, дорогой? Мой дом теперь здесь. Рядом с тобой. Мы что-нибудь придумаем.

Она запрещала себе мысли о будущем, потому что боялась его, как никогда и ничего прежде.

— Как скажешь, Моника. Я… рад. Правда. Просто…

— Неожиданно? Для меня тоже. Я думала, ты… Ты думал, я…

Они рассмеялись.

— Я точно не думал тогда, — повеселел от воспоминаний Густав.

«Это я заметила, — подумала Оля. — Ты точно не думал. Отто был прав. Хорошая бы у нас была сейчас обстановка дома, если бы не…»

Она погладила мужа по щеке.

— Я люблю тебя, Моника. Давно люблю. Ты меня нет. Может, когда появится ребенок…

Только в феврале она встретилась с Отто.

— Да… Теперь заметно. Рожать поедешь к «дяде». У них все-таки спокойнее. Я уже подготовил твоего доктора.

— Спасибо!

— Я не представляю, как нашим удалось остановить их. Знаешь, в этом есть крупицы наших усилий. Помни об этом. Когда роды?

— В апреле, — бодро отрапортовала Оля.

— Я постараюсь к этому времени что-нибудь раздобыть. В твое отсутствие телеграфировать будет Густав. Объясни ему, что и как.

Отто был в хорошем настроении.

— Скажи, пусть держит бумагу с карандашом рядом с телефоном. Если рядом с ним кто-то будет, он должен сказать, что примет мой заказ позже. И только один лист. Поняла?

— Про бумагу нет.

— На втором листе останется след. Черновик не просто порвать, а измельчить, а лучше сжечь. По обстоятельствам. И учти, Густав заметен. И, прости, несколько неуклюж. Поэтому объясни ему все очень подробно. Чтобы он выглядел естественно. Да. И еще. Нам разрешена радиосвязь. У меня все.

Оля потратила несколько вечеров, объясняя мужу, когда и как нужно отправлять телеграммы.

— Легче радировать, честное слово, — в конце концов сказал он.

— Не знаю. Я только передаю тебе приказ. И потом, ты что, знаешь шифр?

Только это примирило Густава с необходимостью ездить на почту.

— К тому же, возможно, никаких новостей не будет.

Оля уехала к Гельмуту на две недели раньше, чем планировала, потому что надо было кое-что передать в Центр.

— Будь предельно осторожна. Я не удивлюсь, если твой живот вызовет подозрения. Они могут даже обыскать тебя. Вызовут женщину. Теперь у них все будет вызывать подозрения. И самое главное. Оформи ребенка в Швейцарии. А потом и здесь. Это незаконно, но возможно. Кстати, я сделал тебе документы на один год. Потом сама оформишь на ребенка. И… не спеши возвращаться.

Отто пожелал ей удачи, как будто она шла в бой. С Густавом Ольга простилась накануне. Он все еще не верил, что она вернется, и был подавлен и растерян.

— Мой дорогой, запомни. Теперь только смерть может разлучить нас. Но я постараюсь выжить.

Шутка не получилась смешной.

Гельмут встретил ее на вокзале в Берне.

— Нечего тебе таскаться с чемоданом по вокзалам, — пробурчал он.

— Спасибо. Я с подарком, — постаралась объясниться Оля.

— Уже вижу, — в тон ответил Гельмут. — Что сказал доктор?

— Плод крупный. Сама не рожу.

Гельмут вздохнул.

— Мы скажем, что в детстве у тебя была русская няня. Бог знает, что ты будешь говорить под наркозом.

Ольга любовалась видом из окна. Уехав из Германии, она чувствовала себя в полной безопасности.

— Какая странная трава на газоне. Похожа на…

— Это картофель, Моника. По всей стране запрещено сажать цветы и траву. Вся земля — это одно большое картофельное поле, — Гельмут рассмеялся. — Должны же у них быть хоть какие-то трудности? Теперь и шоколад выдают по карточкам. Здесь это вызвало шок.

Дома разговоры были только про Сталинград.

— Как немцы отнеслись к поражению?

— Те, у кого кто-то погиб, клянут Паулюса. Остальные молчат.

— Понятно. Ты знаешь, что Красный Крест отказал в помощи пленным немцам? — спросила Мария.

— Нет…

— Такого еще никогда не было за всю историю. В этот котел никто не сунулся. Понимаешь, детка, фашизм нарушил все мыслимые человеческие законы. Поэтому от них наконец-то начали потихоньку отворачиваться, — объяснил Гельмут.

— Мы кое-что сделали для этого, — с тихой гордостью сказала Мария. — Мы объяснили, что гуманизм не может быть односторонним. Что нельзя оказывать помощь пленным англичанам и не помогать русским, евреям, цыганам… Медленно, но доходит. Хотя пошли по наипростейшему пути: перестали помогать англичанам. Мы видели хроники. Это был не кошмар, там, в Сталинграде. Не ужас, а настоящий ад. Да, мы победили. Но какой ценой. Сколько жертв. Какие разрушения.

— «Они погибли, чтобы Германия жила», — процитировала Оля. — Можно подумать, что мы на них напали, а они защищались. Звери!

— Не волнуйся, детка. Тебе нельзя. Твой ребенок ни в чем не виноват. Ему нужен мир, — проворковала Мария. — Кого ты ждешь?

— Девочку. Хочу заплетать ей косички, играть с ней в куклы…

Гельмут и Мария с улыбкой переглянулись.

Время в горах тянулось медленно. Оля немного гуляла, вкусно ела, долго спала и наслаждалась покоем. Единственный клиент отеля с утра уходил в горы, обедал у себя в номере. Оля старалась не думать, что вот-вот должно произойти, потому что мысли эти омрачали сразу все. Мария была ласковой и предупредительной. Гельмут был чем-то занят и постоянно куда-то уезжал.

— У нас есть важная информация, — сообщил он через неделю. — Но как ее отправить, не представляю.

— Я могу позвонить Густаву, — предложила Оля. — Другой связи у меня нет.

— И скажешь открытым текстом? — улыбнулся Гельмут.

— Смотря что.

Гельмут ушел к себе и вышел только к обеду.

— Послушай, Моника. Это очень серьезно. Ты действительно можешь помочь?

— Да, конечно, — спокойно ответила Оля.

— Ты нас очень выручишь. Скажем так: «Группа “Цейс” сообщает — объект у цели».

Оля задумалась.

— Давайте уточним. Мы отправим это от моего имени?

— Да. Так проще, — ответил Гельмут после секундной паузы.

— Можно убрать слово группа?

— Конечно.

— Тогда будет так: «По данным Цейс объект у цели».

— Отлично.

Оля ушла к себе и начала составлять шифровку. Получилось следующее: «Центру. По данным Цейс объект у цели. Ландыш».

Потом она позвонила мужу.

— Густав, милый! Как ты?