вышла на второй станции после границы и позвонила Гельмуту.

— Если срочно, то поезжай в Женеву. Зайди в магазин ковров. Я предупрежу хозяина. Он даст тебе денег… на платье.

Ольга мечтала сбросить с себя этот груз, и ей было все равно, куда ехать.

Хозяин магазина почти не изменился.

— Рад вас видеть, фрау Моника, — ласково произнес он. — Это срочно?

— Очень!

— Сразу же поедете домой? — продолжал мужчина.

— Завтра.

— Остановитесь в хорошей гостинице. Сделайте покупки. Двести франков вам будет достаточно? — протягивая деньги, улыбнулся он.

Оля улыбнулась в ответ и ушла.

Звонить Марии после того, как ей четко дали понять, что ее не ждут, было неловко. И Ольга осталась в Женеве, где купила новую блузку и провела ночь в хорошем отеле. Многое бы в ее жизни сложилось иначе, вернее, многого бы просто не произошло, если бы ей удалось поговорить с «тетей».

Только на следующий вечер она приехала домой. Утром ей позвонил Отто.

— Тебе придется съездить в Вену, дорогая, — приятным голосом произнес он. — Твоя «тетя» присматривает для себя хорошую клинику. Адрес, я надеюсь, ты помнишь?

— Да, конечно, — обреченно ответила Оля.

— Обрати внимание на обстановку. Ты же знаешь, она любит комфорт.

— Разумеется. На каком этаже она хочет разместиться? — Оля пыталась понять, что требуется от нее.

— Это неважно. Просто посмотри, что у них и как. Мне бы не хотелось, чтобы там было много людей. Лучше, если ты поедешь через Мюнхен.

Оля задумалась. Вероятно, в ее отсутствие что-то случилось. Опять и опять.

На рассвете следующего дня она окружными путями доехала до Мюнхена, а оттуда в Вену. У нее было немного денег.

«Отто мог бы давать мне хоть чуть-чуть. Густав почти не зарабатывает. В банк я боюсь даже заглядывать».

В Вену она добралась только к шестнадцати часам.

«Хорошо бы уехать сегодня же, — подумала она. — Иначе или гостиница, или обед».

На трамвае она доехала до театра, возле которого купила симпатичный буклет о го-роде. Улица, которую она искала, находилась почти на краю города.

«Придется ехать в такси. Они бы еще дальше забрались. Что там может быть рядом?»

Здание, которое ее интересовало, было оцеплено. Окна второго этажа выбиты. На стене — следы пожара.

— Фрау не знает? Здесь был взрыв. Уже месяц назад. Говорят, двое погибло.

— Мой Бог! А что случилось? — тоном любопытной домохозяйки спросила Оля.

— Говорят — газ. Дом старый. Накануне, рассказывают, был сильный запах. Вот и рвануло.

— Какой ужас! Мне вот к этому магазину, пожалуйста.

До вокзала Ольга добиралась на трамвае. Ночью ехала домой. Снова через Мюнхен. Снова долго кружила, тратила последние деньги, мечтая попасть домой к Густаву.

— Девочка моя! — взволнованно произнес муж. — Ты похожа на привидение. Тебе звонил доктор. Он ждет тебя завтра в одиннадцать или послезавтра в десять.

Оля упала на стул и согласно кивнула.

— Когда ты в последний раз ела?

— Не помню, — честно ответила она. — И не хочу. Только пить. И спать.

Во сне она чувствовала, как Густав гладит ее волосы, но проснуться не было сил…

Отто ждал ее на лестнице в доме доктора.

— Я снял новую квартиру. Вот ключи и адрес. Поезжай на такси, — спокойно сказал он.

Квартира была, как всегда, маленькая. Окна выходили во двор и на улицу.

— Есть черный ход, но он заколочен, — объяснил Отто, который уже ждал Ольгу в квартире. — Свои вещи не оставляй. Но можешь здесь появляться. Хозяйка убирает с девяти до одиннадцати по понедельникам. Слушаю тебя.

«Он знает, новости плохие, — подумала Оля. — Поэтому не спешит их услышать».

— Квартира взорвана. Погибли два человека. Дом оцеплен, — отрапортовала она. — Примерно месяц назад там взорвался газ. Проехала мимо два раза. Внутрь не заходила.

— Плохо. Очень плохо, — отрешенно произнес Отто. — Я заподозрил неладное, но не думал, что все так…

— А…

— Наша гостья до сих пор не добралась до Москвы.

— Но вы сказали…

— Да. Сказал. Она, вероятно, была не одна. Информацию о Клаусе успела сбросить. Центр уже решил, что она сбежала. Но это невозможно. А потом догадались проверить Вену. И, как видишь, попали в точку. Кто-то мог опознать в магазине. Или выследили. Не знаю.

— Но кто ее мог опознать? — удивилась Оля. — Я понимаю, она немка, но…

— Не знаю, Моника. Но она ведь не случайно оказалась в Москве. Это был огромный риск отпускать ее сюда.

Они помолчали.

— Мы снова без связи. А эта Анна шлет шифровку за шифровкой. И проверить очень трудно. А главное, незачем, но приходится. В Центре снова не доработали. Хотя… Где ты найдешь сейчас подходящего человека? Это почти невозможно. А внедрить сюда, где все следят друг за другом за пару марок?

Отто замолчал. Он чем он думал, можно было легко догадаться.

— Ты поедешь к «дяде». Все ему расскажешь. У нас должен быть выход на Центр! С радиограммами придется еще подождать. Пусть поверят, что у нас нет рации. Вот тогда они и провалятся окончательно.

— Я не представляю, если взрыв был месяц назад, как мы успели…

— Думаю, за квартирой следили. Им ведь нужен был шифр. И потом. Откуда ты знаешь, кто были убитые? Если они вообще были. Квартиру могли заминировать. Или открыть газ. И уйти. Хочу надеяться, что это так. Корреспонденцию могли забирать на почте. Но последнее письмо точно не дошло. Надеюсь, шифр не перехвачен. Сейчас там, на родине, решается судьба всего человечества. А мы не смогли вовремя отправить то, что было у нас в руках. Непростительно!

— Кое-что успели. Когда ехать? — уточнила Оля, стараясь отвлечь Отто.

— Завтра. И еще. Никому, слышишь? Никому не рассказывай, как к тебе попали эти документы. Понимаешь? Это наша с тобой тайна. И… подумай о Густаве.

О муже Ольга думала постоянно. Ей не с кем было посоветоваться. И она решилась.

«Относительно безопасный день, что это? Я никогда не думала об этом. Если я забеременела от этой фашистской гадины, то я лучше брошусь под поезд. Нужен Густав. Может, это и нечестно, но другого выхода у меня нет».

Дома она долго возилась с уборкой, что-то готовила, а потом спустилась в ночной рубашке вниз.

— Я лягу пораньше, дорогой. Зажги свечу, когда будешь подниматься.

Густав вздрогнул.

— Я… — начал он. — Не волнуйся. Выспись перед дорогой. Конечно…

Он смотрел, как Оля поднимается по лестнице, как струится шелк по ее бедрам. И пошел за ней.

— Прости… Я только… — мямлил он, обнимая ее, почти не касаясь.

Оля не отстранилась. В ту ночь они по-настоящему стали мужем и женой.

Густав был трепетно нежным. Даже