Факелы неплохо освещали обе галеры, связанные вместе, и ушкуй, причаленный к одному из судов. Пока часть рабов мылась с борта галер — доступа у них на мой корабль не было, — мы с Синицыным, стараясь не мешать трофейщикам, которыми командовал старшина Зайцев, осматривали пушки на обеих галерах.

— Это точно мортира, вон на чашку похожа, — разглядывая орудие с удивительно коротким стволом, сообщил я.

— На другой крепостная пушка, эта, как ее?.. Двадцатифунтовая?

— Чуть больше, но примерно так, — рассеянно согласился я. Турки использовали лучшие суда, у других, по моей информации, вообще стоят катапульты и — смешно сказать — деревянные пушки, обитые железом. Все они стреляли каменным дробом.

— Берем все?

— Конечно. Значит, так, весь свинец к нам на ушкуй, порох тоже. С трудом, но мы дополнительный груз потянем. Остальной хабар, как и договорились, оставим на большой галере.

Кормчий уже осматривал выбранную галеру на предмет ходовых качеств. Лучше бы, конечно, нам подошла малая галера, которая успела удрать, но что есть, то есть. По основному устью Дона поднимемся, а там дальше видно будет, может, что и подвернется, или у казаков дополнительный ушкуй купим. Федор говорил, что суда у них бывают. Главное — турецкую крепость пройти, что в излучине. Почему-то они называли ее Тана, а не Азов, как я помнил. Но потом узнал, что стала она османской меньше пяти лет назад, и понимающе кивнул, Азова еще нет.

По словам Федора, после Таны в узком месте русла было две сторожевые башни. Они стояли прямо на берегу и перегораживали реку железной цепью.

Платишь, цепь опускается, и ты проходишь. КПП какой-то, блин. Это еще ладно, итальянцы, те же византийцы, коим раньше принадлежал город Тана, не были особо привередливы и частью пропускали корабли без досмотра. Заплатил серебрушку на лапу таможеннику — и все. Эти нет, все тюки перевернут, досматривая. Упыри. ССБ на них нет.

Естественно, на это я пойти не мог, поэтому, составив карту будущего Азова и таможенных башен со слов очевидцев, в течение последней недели прорабатывал план прорыва. Понемногу он стал проявляться. Будем надеяться, что мое тактическое мышление не скисло за последнее время, и план сработает.

Оставив Синицына заниматься перегрузкой пушек и боеприпасов, лучники уже вернули стрелы и запаслись трофейными, как и оружием, то бишь луками, ко мне подошел Ветров. Он занимался приемкой рабов и распределением, кто с нами на Русь, а кого пинком под зад. Мы собирались оставить одну галеру рабам.

— Закончил?

— Да, — устало кивнул Глеб, устраиваясь рядом на парусиновом стульчике, их нам вынес вахтенный матрос.

Я уже перебрался к себе на ушкуй и спокойно наблюдал за неспешной работой команды и части воинов. Раненых я осмотрел сразу после боя, часть, те что уже умерли, пошла на дно согласно обычаям, часть пополнила отсеки с ранеными.

— Я смотрю, много ты с ними провел времени. Запашок еще чувствуется. Ладно, сколько там?

— Пятьсот двадцать шесть человек.

— Теперь понятно, чем ты был занят шесть часов. Быстро справился.

— Егорка и тезка помогали, те, что из отделения лучников. А так бы до утра провозился, — вытирая лоб куском материи, признался полусотник.

— Сколько пришлых?

— Почти четыреста. Их уже оставляют на той галере, которую бросим. Наших сто восемьдесят семь, остальные в количестве сорока семи не русичи. Поляки там…

— Да я понял. Клич бросал? Кто к нам пойдет?

— Спрашивал. Сорок три согласились идти под твою руку, боярин. Практически все бывшие воины, остальные так… попутчики, как ты их назвал.

— Ясно. Утром они примут присягу, с десяток, что получше, определи в наши старые отделения, как пополнение выбывшим. Из остальных сформируй три отделения. Командиров я подберу.

— Хорошо. Докладывать по их воинским специальностям?

— Давай, — довольно кивнул я.

Мне нравилось, как мои подчиненные схватывают все на лету. Таких оборотов, как «воинские специальности», раньше они и не знали. А тут все увереннее и увереннее пользовались ими. Иногда не всегда правильно, но со временем, я думаю, все это выльется в нормальное подразделение.

Утро встретило нас на том же месте. Все три судна стояли борт о борт, мое судно, по правому борту одна галера, потом вторая. Первую мы забираем, вторая как раз собиралась отчаливать. Мои воины до сих пор стояли на палубе первой галеры и внимательно наблюдали за освобожденными рабами, изредка сменяясь для отдыха. Кто их знает, этих рабов. Конечно, все четыре пушки направлены на них, и картечь наделает дел, но все равно их слишком много, хоть они и не вооружены. Уходило в основном отребье. Да, они жадно смотрели на нас, но так как были свидетелями использования пушек, а главное результата стрельбы, то победил здравый смысл.

Вторая галера отошла, вот с левого борта появились весла, забил барабан, и они стали синхронно опускаться и подниматься.

— Уходят, — облегченно выдохнул Федор. Галера, повернувшись к нам кормой, стала достаточно быстро удаляться. Почему-то парусом они не воспользовались, хотя ветер был почти попутный.

— Да, избавились от груза, — согласился я, потирая покрасневшие глаза и отчаянно зевая. — Ладно, пора и нам честь знать. Принимаем присягу новых холопов и готовимся к отходу. Купцы уже, наверное, заждались, крайний срок закончился еще вчера.

Ночью мало кто спал, поэтому мы успели сформировать временный экипаж для галеры, и дальнейшие действия много времени не заняли. Скоро мы отошли от галеры, где капитаном стал Федор, передав временное управление ушкуем своему заму, старпому Игорю Вятке. Это был рослый двадцатилетний парень, раньше занимающий должность помощника кормчего. Бывшие рабы, уже переодетые в отстиранные одежды своих бывших хозяев, подняли парус, и галера неторопливо двинулась вдоль берега к устью Дона.

Мы с Ветровым, за это время приняв новых воинов, занялись на борту галеры усиленной тренировкой будущих солдат, благо места там хватало. Трех сержантов я сделал старшинами, поставив над десятками. Сержантов пусть выбирают сами. Понимаю, что у меня слишком много командиров, но помня о возможном кадровом голоде, я решил своевременно закрыть эту брешь. По прикидкам, младших командиров у меня скоро хватит на батальон.

Со старшинами и сержантами я обычно занимался сам, вбивая в них обычные общевойсковые уставы и тактику применения небольших подразделений. За последние семь дней я мало что успел вложить в их головы, но то, что успел, они применяли блестяще. Способные ученики, хотящие и любящие учиться. Сейчас из-за трофея теоретическая учеба прервалась, но я не расстраивался. Пусть отдохнут, заслужили.

Команда галеры насчитывала сто пятьдесят человек, маловато, конечно, в основном приживалы, или попутчики, как я их называл, но было четыре десятка воинов и один из артиллерийских сержантов. Я все-таки присвоил им звания на борту галеры. В торжественной обстановке вызвал из строя и под взглядами попутчиков, с любопытством смотрящих это представление, вручил самодельные нашивки.