после уничтожены конкурентами. А еще, из-за нас сняли с должности тогдашнего начальника третьего отделения. Впрочем, и поделом. Не очень приятный это был человек.

— А кто остался?

— Я и еще пара человек, — уклончиво ответил Филипп Петрович. — Имена их я называть не буду. Достаточно моего слова в том, что никто из них не стоит за делом с трупом Андросова. Остальные мертвы.

Старший Чехов замолчал, глядя на нас.

— Отчаянные времена требуют отчаянных решений, — первым произнес Питерский. — Если бы не вы, кто знает, сколько еще безвинных людей бы погибло. Как у той питейной.

— Александр Васильевич был одним из тех людей, кто входил в состав, — вдруг прищурившись, задумчиво произнесла Нечаева. — Он часто заезжал в гости к моему отцу, когда я была совсем маленькой. И не должна была этого помнить. Они обсуждали какие-то дела с отцом, в его кабинете. А иногда, ночью раздавался телефонный звонок. А через несколько минут, за отцом и мамой приезжали люди. Александр Васильевич был с ними. И очень часто он оставался присмотреть за мной. А отец и мама уезжали вместе с незнакомыми людьми. И возвращались только утром.

Я же кивнул, вспоминая, как отец и мачеха тоже часто уезжали среди ночи после звонка телефона, оставляя меня под присмотром няни. Филипп Петрович и Маргарита возвращались утром

— Мастер Морозов тогда еще не был кустодием, — ответил отец. — Александр Васильевич всегда сравнивал убийство бандитов с уничтожением нечисти. Он говорил, что нежить не должна гнездиться в городах и жрать людей. По мне это сравнение было чудным, но действовал он с каким-то фанатизмом. Я видел мало людей, у которых так горели глаза.

— А что было потом?

— Смута начала заканчиваться. Я уже занял пост начальника третьего отделения, Александр Морозов строил карьеру в службе кустодиев. Свод законов уголовных и исправительных начал работать, И бандитов стали отправлять в остроги. Время самосуда прошло, и мы просто залегли на дно.

— Ты сказал, что в живых осталась пара человек, — напомнил я. — Включая Морозова. Где остальные?

— Погибли, — просто ответил отец. — Один за другим.

— То есть, их вычислили бандиты?

Филипп Петрович немного помолчал, а затем медленно произнес:

— Как я уже сказал, только Морозов был фанатично предан идее. Остальные хоть и руководствовались своеобразным чувством справедливости, но…

Старший Чехов тяжело вздохнул и продолжил:

— По первости наша организация работала на… добровольных началах. У нас было несколько спонсоров, которые давали деньги на самое необходимое, но и только. А затем вдруг оказалось, что у банд покрупнее есть очень много капиталов в наличности, которые бандиты добывают не совсем честным путем. И эти финансы легли в своеобразный фонд, на черные времена. И чем больше в схроне было денег, тем больше идея о справедливости угасала в сердцах товарищей, сменяясь жадностью. Поэтому многие из банды и были против того, чтобы залечь на дно и прекратить деятельность. Но продолжать было опасно. Рано или поздно, на нас бы вышли. Так что мы разделили фонд и залегли на дно.

— И много там скопилось денег?

— Достаточно, чтобы покупать титулы и должности и жить безбедно, — усмехнулся отец. — Криминал приносил бандам очень много денег. Ну, а дальше… Мне кажется, дальше люди из банды жандармов либо продолжили свою деятельность, либо перебили друг друга, чтобы поделить фондовые деньги.

Я только кивнул:

— Ты сказал, что из-за вас сняли начальника третьего отделения. А кто его возглавлял в тот момент?

— Щукин, — ответил отец. — Его семья была богата, и почти сразу после окончания учебы получил должность. У него были блестящие перспективы, только проработал он недолго. Ему нужно было поймать нас, уж очень многим мы перешли дорогу. Но не справился, за что его и перевели на азиатскую границу.

— Выходит, Щукин узнал, кто возглавлял банду, раз решил взяться за нашу семью, — пробормотал я. — Хотел найти призраков, чтобы с их помощью привязать нас к убийствам давно минувших дней.

Отец кивнул:

— Может так и есть. Причин на это у него было много.

— Нам очень повезло, что он пропал, — ответил я. — И я сильно надеюсь, что это последняя ниточка, которая ведет к твоему прошлому. Хорошо бы зачистить призраков, которые остались после ваших дел. И побыстрее найти подражателей, которые зачем-то хотят насолить семье Чеховых.

Нечаева деликатно откашлялась и неожиданно предложила Фоме:

— Может мы с вами пройдемся по саду? Думаю, родственникам найдут о чем поговорить о без наших ушей.

Я подумал, что мы уже достаточно обсудили, но Арина Родионовна выразительно посмотрела на меня и взяла под локоть Фому Ведовича.

— Мне очень нравятся вон те цветы, — заявила она, указывая куда-то в сторону.

Филипп Петрович задумчиво смотрел вслед Питерскому, который вел девушку по тропинке.

— Ты выбрал хорошую спутницу, — наконец произнес он. — Если честно, не ожидал, что она окажется такой.

— Какой? — осторожно осведомился я.

— Светлой, улыбчивой. Она очень похожа на твою маму. Мне отчего-то казалось, что тебе больше по вкусу придутся яркие и роковые дамы вроде Регины.

Я пожал плечами, и мужчина покачал головой, прежде чем заговорить:

— Прости, что я тогда вмешался. Не стоило