ведро стоит, и под окном на лавке ведро с водой!.. Не задень, шуму будет — весь дом всполошишь...

— Я с вами пойду! — решил Дронов. — Знаю я, где это окно, не найти вам без меня.

— Куда тебе, старому, по чужим садам лазить?! — всплеснула руками жена.

— Молчи, старуха! Ничего ты в политике не смыслишь! — начал одеваться Дронов.

Тихон предупредил рабочих из отряда, что возможна перестрелка.

— Я проведу так, что не заметят. Только не шуметь... Ну, с богом, — наспех перекрестился Дронов.

Запущенным садом подошли к особняку генерала — кирпичному дому с обвалившейся штукатуркой, со слепыми, зашторенными окнами. Окружили его, вслушались в тишину.

Вспомнилось Тихону, как почти год назад отряд Лобова вот так же подкрадывался к губернаторскому особняку; как после ограбления кассы Заволжских мастерских красногвардейцы окружали дачу на берегу Волги; как совсем недавно чекисты и рабочие из оперативного отряда проникли в монастырь, где скрывался загадочный иеромонах Варлаам.

И вот Тихон проводит операцию самостоятельно. Опыт есть, но все ли учел в новой обстановке? Правильно ли расставил людей? Дорого будет стоить ошибка: платить за него придется жизнью товарищей, которые ждут его приказа.

Пригибая головы, Тихон, Резов и Дронов проскочили вдоль стены к окну кухни. Тихон осторожно нажал на створку рамы — она скрипнула, плавно подалась. Надавил посильнее — створка отошла в сторону. Прислушались — в доме ни звука.

Первым в открытое окно полез Тихон, за ним — Резов. Старик Дронов на корточках присел под окном.

Прежде чем ступить на лавочку, Тихон отодвинул ведро с водой в сторону, спустился на пол. Следом за ним — Иван Алексеевич.

— Дядя Иван, не пульни в спину...

Мимо плиты, стараясь не задеть невидимое в темноте вёдро с помоями, прошли в коридор. Здесь пахло пылью, кошками, табачным перегаром. Слева — там, где была гостиная, — из-за двери доносился храп.

Тихон коленом задел за какой-то угол, видимо за сундук, со скрежетом сдвинул его с места. Справа, где генеральский кабинет, раздался прокуренный бас:

— Вадим Петрович, вы? Черт вас носит...

Тихон, кажется, и дышать перестал, Резов щелкнул взводимым курком.

За дверью звякнули пружины кровати, кто-то зашаркал шлепанцами.

— Теперь мне не уснуть! — недовольно буркнул человек в длинном халате, появившись в прихожей. — Похмелиться, что ли, ходили?

— Угу! — сказал Тихон и рукоятью нагана наотмашь ударил его по голове. Человек в халате охнул, упал навзничь.

Тихон ворвался в заставленную кроватями гостиную выстрелил в потолок и закричал во все горло:

— Дом окружен! Оставаться на местах! Руки вверх!

Очумело хлопая сонными глазами и еще не понимая — происходит это во сне или наяву, гости генерала покорно подняли руки.

И вдруг в соседней комнате с треском распахнулось окно, снаружи особняка звонко ударил винтовочный выстрел. Тихон стремглав бросился туда. С высокого подоконника ему под ноги упал грузный человек в бязевой рубахе, босой.

Лицо показалось Тихону знакомым. Наклонился над трупом — перед ним лежал пристав Зеленцов.

— Что, готов? — заглянул в окно рабочий, выстреливший из засады.

— Обязательно в башку было целить?

— А я не целил, пальнул, да и все...

При обыске в запущенных комнатах, на чердаке, в сараях нашли оружие, пачки документов, деньги.

— Я так думаю: после разгрома в монастыре контра в Заволжье отсюда инструкции получала, — заметил Резов, делая опись обнаруженного.

Тот, кого Тихон наганом ударил в прихожей, был хозяином дома — генералом Валовым. Не сразу пришел он в себя. На вопросы не отвечал — то ли все еще не оправился от удара, то ли решил молчать.

Гости оказались словоохотливей, и предположение Резова подтвердилось — из особняка тянулись связи ко многим оставшимся на свободе мятежникам. И не только в заволжские села, но и в центр города — туда частенько перебирался Зеленцов. О многом мог бы он рассказать.

Тихон еще раз поговорил с женой Дронова. Та стояла на своем: в дом приходил человек, которого Валов называл Алумовым...

Ночью Тихон дозвонился до Губчека, утром Лобов был в Заволжье. Отправив арестованных в центр, чекист остался на собрании заволжских коммунистов. Перед этим в чем-то настойчиво убеждал Ивана Алексеевича. Когда обсудили хозяйственные вопросы, попросил слова:

— Недавно Совет Народных Комиссаров вынес постановление: направить в ВЧК для ее усиления надежных, проверенных коммунистов. И мы, товарищи, обращаемся к вам с просьбой в аппарат обновленной Губчека выделить таких из своей организации....

— Какие будут предложения? — хмуро спросил Резов заволжских большевиков.

— Тут поразмыслить надо.

— На серьезное дело людей посылаем.

— И так после мятежа многих не досчитались...

Иван Резов мрачно поглядывая на Лобова, дал всем высказаться. Потом тяжело вздохнул, поднялся сам.

— Верно здесь говорили: людей нам и самим не хватает, с трудной просьбой обращается к нам Губчека. А помочь надо...

— Не крути, Иван. Выкладывай, что надумал, — бросил Степан Коркин.

— А если тебя пошлем — согласишься?

— Это как на корову седло надеть...

— То-то и оно, что не всякий туда подойдет... Короче, товарищ Лобов предлагает направить в Губчека Тихона Вагина. Я тут подумал — лучшей кандидатуры нам не найти. Это человек и стойкий, и проверенный...

— Каков Тихон — мы и без тебя знаем, не нахваливай. Ты лучше скажи: не жалко отдавать такого боевого парня? — не удержался Степан Коркин.

— Жалко, Степан, но что поделаешь — нашей чека такие вот и нужны.

— А как же Коллегия без него?

— Мы считаем, что свою работу Коллегия выполнила. Теперь задачу борьбы с контрреволюцией берет на себя Губернская Чрезвычайная Комиссия, усиленная новыми надежными работниками, — ответил Лобов.

— Будем голосовать? — обратился к собравшимся Иван Алексеевич.

— И так все ясно — Тихон самый подходящий, — выразил общее мнение Степан Коркин.

— Завтра в двенадцать будь в Губчека, — сказал Лобов Тихону после собрания. — Жить будешь там же, в общежитии. Служба такая — в любую минуту могут послать на задание.

— Поди, доволен, что из-под моего надзора выбрался? — сердитым взглядом уколол Резов парня. — Не загордись, чекист.

— Не забуду я твоей науки, дядя Иван. Не подведу.

— В этом я уверен, иначе бы не рекомендовал. А меня забудешь, и не клянись. Появятся новые друзья, новые учителя. Сестру когда последний раз видел?

— Как уехала — больше не встречались. Письмо прислала — на ткацкой фабрике устроилась.

— Давай-ка сегодня уезжай, не мозоль мне глаза. С сестрой повидайся, отдохни. А нам с товарищем Лобовым поговорить надо, — не поднимая головы, протянул Иван Алексеевич тяжелую, с мозолями руку.

Тихон порывисто обнял старика за костлявые плечи и выскочил за дверь. Хорош он будет чекист, если разнюнится...

Собрав в фанерный чемодан самое необходимое, Тихон простился с матерью Сережки Колпина.

— Так я, тетя Катя, и не сдержал своего слова — не поймал Алумова.

— Ты береги себя, — перекрестила его мать Сережки и заплакала.

Прежде чем повернуть к причалу, Тихон в последний раз посмотрел на родительский дом. У калитки, держа за руку сестренку с тонкими соломенными косицами, глядел ему вслед вихрастый мальчишка с облупившимся носом. У крыльца сердитая женщина-погорелка без мыла стирала в корыте белье.

Дом не опустел...

Чекисты

К ткацкой фабрике Тихон подошел к концу смены. Вспомнил, как из гимназии Корсунской арестованные с надеждой смотрели на красный флаг на башне фабрики. Он и сейчас — потрепанный ветром, но не полинявший — полыхал в пасмурном осеннем небе.

Заметил Нину среди таких же молоденьких работниц в косынках, окликнул. Сестра бросилась к нему, не стесняясь, поцеловала при всех.

— Тиша, родненький! Как я соскучилась!

Засмущался Тихон,