после мятежа молчит целыми днями. Попробуй выведай, что у него на уме. У нас на всю деревню один большевик — Тимофеев.

— Как в селе мятеж приняли?

— По-разному. Вечером седьмого Алумов с офицерами на машине прикатил, десятский согнал мужиков на собрание. И начали пугать — кто не запишется в ихнюю Добровольческую армию, у того дом сожгут, а самого к плетню. Братья Кирьяновы и еще четверо кулаков записались, а бедняки ругаются — надо косить, а офицеры винтовку вместо косы суют. Скоро ли прикончат, проклятущих? Силком заставили мужиков в Заволжье идти, а они по дороге и разбежались. Так-то мятеж у нас встретили, по-разному: кулаки — за белых, бедные — за Советы...

На пригорке, над мелкой речушкой, замаячила белая шатровая церковка. Возле нее сгрудились темные избы, целился в тусклое небо колодезный журавль.

Не снимая сапог, перешли речку, следом за женщиной огородом пробрались к ее дому. Ступали осторожно, стараясь ничем не нарушить тишину предвечернего села.

Но что это? За домом, на улице, Тихон услышал возбужденный ропот. Выглянул из-за сруба — у соседней избы толпились люди. Женщина бросилась вперед, за ней — Тихон, рабочие с винтовками.

Увидев отряд, толпа затихла, расступилась. У крыльца, раскинув жилистые руки, лежал бородатый мужик с деревянной культяпкой вместо правой ноги. На светлой рубахе расползлось темное кровавое пятно, остекленевшие глаза удивленно уставились в небо.

Вскрикнув, женщина упала на колени, уткнулась лицом в плечо убитого и застонала, забилась в плаче.

— Поздненько пришли, товарищи, — протолкался к Тихону рябой мужик в выцветшей солдатской гимнастерке навыпуск. — Предупредили Алумова.

— Кто сказал, что он был здесь? — насторожился Тихон.

— Сам Кузьмич. Мы когда к нему подбежали, он еще дышал. Тимофеев я, председатель комбеда. Того, кто предупредил, видел — изба у меня насупротив. Он к дому Кирьяновых полчаса назад подъехал.

— Подъехал? На чем?

— На велосипеде.

Тихон вспомнил узкий отпечаток узорчатых шин. Так вот куда вел след!

Значит, Алумова предупредил кто-то из мастерских. Но кто знал о готовящемся аресте? О том, где скрывается меньшевик, женщина сказала только ему и Резову, рядом никого не было. Неужели кто-то из отряда шепнул велосипедисту и он помчался в село? Но ведь никто ни на минуту не отлучался из отряда!

И тут кровь ударила Тихону в лицо, голову словно обручем стянуло — вспомнил, как сам же выпалил, что отряд идет арестовывать Алумова!

Тот, кто предупредил меньшевика, был в толпе и знал, у кого мог скрываться Алумов. Пока они ходили в штаб за винтовками, он вскочил на велосипед — и сюда, в Никольское.

— Откуда-то от вас, с вашей стороны, подъехал, — подтвердил его догадку Тимофеев. — Алумов с братьями сразу бежать. Тут Кузьмич у них на пути и встал. Это его сам Алумов пырнул, совсем озверел...

Возле дома Кирьяновых след велосипедных шин пропал.

К селу подступал лес, в нем и скрылись бандиты. Но неизвестно, в каком направлении пошли потом. А уйти за это время они могли далеко, леса тянулись до самого горизонта.

В подавленном настроении, ни с чем вернулся отряд в Заволжье. Отпустив рабочих по домам, Тихон зашел в кабинет Резова. Положил на стол кобуру с револьвером и рассказал все, как было.

— Я виноват, дядя Иван. Из-за меня человек погиб. Я Алумова упустил... Судить меня надо...

— Возьми! Это тебе не бирюлька, чтобы кидаться ею! — подвинул Резов наган. — А судить... Сам себя суди. Но лучше — найди этого велосипедиста. Если он знал, где Алумов скрывался, то наверняка и сейчас знает, где он.

— Видимо, велосипед был в мастерских. Значит, он на нем на работу ездит, — предположил Тихон.

— А таких у нас немного. Составишь список — покажешь. Без меня ничего не решай, уж больно горячий...

Список владельцев велосипедов Тихон принес на следующий день. В нем было четверо: Коркин, Дронов, кассир Кусков и литейщик Пашнин. Фамилия Пашнина подчеркнута жирной линией.

Тихон объяснил Резову:

— Он всем говорит — велосипед у него украли вчера, сразу после митинга. Но и сам Пашнин куда-то исчез и появился дома только поздно вечером. Утром сказал в цехе, будто навещал раненого брата в госпитале. Предлагаю вызвать и прижать к стенке фактами...

— Не надо!

— Что не надо? — не понял Тихон.

— Не надо вызывать Пашнина и прижимать к стенке! — вскочил Резов со стула и заходил по кабинету. Тихон недоуменно следил за ним, не понимая, что его вывело из себя.

— Я точно узнал, — остальные из Заволжья не выезжали, — добавил Тихон.

— Ну и что из этого? — остановился перед ним Резов.

— Значит, Алумова предупредил Пашнин, все сходится.

— Главное не сходится — не такой Пашнин человек, чтобы сделать это! — зло сказал Резов. — В партию он не вступил, но в самое тяжелое время был с нами, в пятом году мы вместе с ним возле котельного цеха жандармов били.

— Но ведь факты, — растерянно вставил Тихон — еще никогда старик с такой яростью не набрасывался на него.

— Ты эти факты один к одному слюнями приклеил! — не успокаивался Иван Алексеевич. — Помнишь, когда мы сидели в арестантском вагоне, рядом стреляли?

— Я думал — в Сережку Колпина.

— Это Пашнин и еще двое рабочих из мастерских пытались освободить нас, тебя — дурака.

— Да ну?

— Вот и ну! Их поймали, Алумов хотел ночью втихомолку расстрелять. Только не удалось — пошел дождь, часовые попрятались, и они бежали через окно. И брат Пашнина без обеих ног лежит сейчас в госпитале. Вот что ты должен был узнать в первую очередь, а не фактики подбирать. Не ожидал я от тебя такой прыти.

— Извини, дядя Иван, погорячился. Я же говорил — меня бы рядовым лучше...

— Вот пока молодой — и учись, старого не переучишь, — остыл, перекипел Иван Алексеевич. — Бдительность и подозрительность не одно и то же. Не верю я Троцкому, что мировая революция вот-вот грянет, борьба еще только разгорается. И много дров мы можем наломать, если перестанем верить друг другу.

— Что же мне делать? Как поймать Алумова?

— Того, кто украл велосипед, теперь не зацепишь — бросил его где-нибудь, а сам в Заволжье пешком вернулся. А за Алумовым, уверен, черный след дальше потянется. Так что займись другими делами, рано или поздно меньшевик опять заявит о себе...

Письмо

Как в воду глядел старый рабочий — в лесах под Никольским появилась новая банда. Верховодил ею сам Алумов.

Несколько дней оперативный отряд Коллегии гонялся за бандой, пока не прижал ее к непроходимому болоту. В перестрелке братья Кирьяновы были убиты, трое кулаков сдались. От них узнали — за день до того, как рабочие нагрянули на хутор, где обитала банда, Алумов ушел в сторону Заволжья. Непонятно было Тихону: повезло главарю или опять кто-то предупредил его?

Сказал о своих подозрениях Резову.

— Может, и предупредили, уж больно часто ему везет. Читай, что о нем пишут, — протянул Иван Алексеевич плотный листок серой бумаги.

Тихон с трудом начал разбирать буквы, выведенные то ли малограмотным, то ли человеком, писавшим левой, непривычной рукой:

«Товарищи. Алумов, которого вы разыскиваете, скрывается у своей сестры Лидии Ефимовны, что живет на разъезде седьмой километр. Сведения верные — сам видел, как ночью Алумов пробирался к ней. Не упустите убийцу! Письмо не подписываю, хотя всей душой с вами».

— Делали мы обыск у сестры. Пусто, — буркнул Тихон.

— Было пусто, а теперь, выходит, там Алумов. Не люблю я такие писульки — без подписи. Но и отмахиваться нельзя, проверить надо...

В дом Алумовой