Тихон и трое вооруженных рабочих вошли вечером. Хозяйка — рослая старуха с черными, еще густыми волосами — в одиночестве сидела за самоваром. Съязвила, кривя впалый рот:

— Опять Мишку ищете? Крепко он вам насолил, если успокоиться не можете, к старухе чаще, чем к девкам на свидание, бегаете.

— Давно брата видели? — спросил ее Тихон, приказав рабочим начинать обыск.

— У него своя жизнь, у меня — своя. Незачем нам видеться. — Опорожнив блюдце с запашистым морковным чаем, хозяйка платком утерла пот со лба, вместе со стулом пересела в угол комнаты, где громоздился огромный дубовый шкаф. Сложила полные руки на груди, поджала губы и застыла изваянием, бесстрастно взирая, как рабочие спускаются в погреб, поднимаются на чердак, простукивают стены.

Обыск ничего не дал, надо уходить, но Тихон медлил. Вспомнил, как встретила их Алумова, когда делали первый обыск, — зверем кидалась, хоть связывай. А сейчас с места не тронется. Сидит, будто обыск и не касается ее.

Прошел мимо шкафа раз, другой. И заметил — глаза хозяйки словно отталкивают его от угла, темнеют в затаенном испуге.

— Пересядьте, пожалуйста, — попросил он и увидел: лицо Алумовой перекосилось от ненависти. Не шелохнулась, запоздало делая вид, что не расслышала.

— Прошу вас пересесть. Иначе перенесем вместе со стулом.

— Надорветесь, — злобно процедила хозяйка, нехотя поднялась, теперь уже с явным беспокойством следя за Тихоном.

Открыл створки шкафа. Пахнуло нафталином, тяжелым запахом меха. На плечиках висели длинные платья старухи, пальто с лисьим воротником, какой-то старенький пиджак. Вынул все это, сложил на кровати. Опять подошел к шкафу, простукал заднюю стенку — звук глухой.

Что же так встревожило хозяйку?

Перебрал платья, взял мужской пиджак и спросил удивленно:

— Чей это, Лидия Ефимовна? Ведь вы одна живете.

— Покойного мужа, — не сразу ответила хозяйка, а глаза растерянные, бегающие.

Понял Тихон — находки этого пиджака и боялась Алумова, потому и к шкафу пересела. Проверил карманы, во внутреннем нащупал сложенный вчетверо листок. Старуха подалась вперед, словно хотела вырвать его из рук, но спохватилась, замерла.

Тихон подошел к окну, прочитал:

«Дорогая сестрица! Когда получишь это письмо, я буду уже далеко. Оставаться в родных местах мне никак больше нельзя. Чекисты буквально наступали на пятки, арестованы все, у кого я мог остановиться. Сначала подамся в Финляндию, а там видно будет. Может, еще и встретимся, не думаю, что большевики долго продержатся у власти. После неудачи мятежа мне стало ясно, что собственными силами Россию от большевистской заразы не вылечишь. Нужно начинать из-за границы, идти на Советы с американцами, французами, англичанами. С самим дьяволом, если он тоже ненавидит большевиков. Только на этом пути нас будет ждать победа, и я верю в нее. Извини за волнения, которые я невольно причинил тебе. Если и встретимся, то в новой, освобожденной России. Целую, твой Михаил».

— Кто вам передал это письмо?

— Я не знаю этого человека, — оправдывалась хозяйка. — Отдал и сразу ушел. Сказал только, что здесь проездом.

— Когда это было?

— Позавчера. Молодой человек в штатском, но очень похож на офицера. Появился и исчез, я его и разглядеть-то как следует не успела. Наказывал — письмо сожгите. А я пожалела, сунула в пиджак, который Михаил оставил у меня как-то. На память о нем спрятала, а вон как вышло...

В кабинете Резова Тихона дожидался Лобов.

— Ну что? Опять Алумов ушел?

Тихон молча протянул письмо, чекист и Резов склонились над ним.

— Всё, смотался бандит. Такого мерзавца выпустили, — расстраивался Тихон.

Иван Резов в сомнении поскреб щеку.

— Странное бегство. Алумов — такой враг, что десятерых стоит. И вдруг за границу бежит.

— Ничего странного. Земля у него под ногами горела, понял — не сегодня завтра словим его.

Лобов свое мнение при себе оставил, письмо забрал в Губчека.

Думал Тихон — больше не услышит об Алумове, исчез меньшевик из Заволжья, но спустя месяц в Коллегии опять говорили о нем...

Особняк

Иван Резов, побывав в Заволжских мастерских, зашел в кабинет к Тихону, рассказал:

— Столяр Дронов поймал меня в цехе. У них в Росове в собственном особняке проживает отставной царский генерал Валов. Старый уже, поэтому его и не тронули. Но вот что интересно — в мятеж генерала дома не было, куда-то отлучался. А после мятежа опять объявился как ни в чем не бывало. И в это же время у него прислуга пропала, генерал говорит — она к родственникам в Углич уехала.

— Почему же Дронов раньше молчал, в Коллегию не пришел?

— Дронов обо всем этом только что узнал от своей жены — генерал взял ее в домработницы. Она же сказала, что в доме генерала появились гости. Одеты обыкновенно, а друг друга по-военному называют: прапорщик, поручик, капитан. Но это еще не все — раньше генерала навещали монахи из святой обители. Чуешь, куда дорожка тянется? Больше того — в дом приходил человек, которого генерал называл Алумовым.

— Алумов уехал отсюда, вы же сами читали письмо, — напомнил Тихон.

— Ну, читал.

— Значит, он у генерала раньше был.

— Если бы так. То-то и оно, что Валов с этим гостем позавчера разговаривал.

Тихон с недоверием уставился на Резова.

— Выходит...

— Выходит, обвел Алумов вокруг пальца и сестру-старуху, и нас. Ее успокоил, что братец в безопасности, а нам внушил, что его нет в Заволжье. По правде говоря, я и после письма сомневался, что он удрал отсюда, Алумов — организатор, это враг не случайный, не временный. Он своим путем пойдет до конца. А ума и изворотливости ему не занимать.

— Не ослышалась ли Дронова? — все еще сомневался Тихон.

— Вряд ли. Убийства и грабежи не прекращаются, банды рядом кружат, выжидают чего-то. Думаю, на новый мятеж надеются. И Алумов тут как тут. Такая вот кадриль... Ну, что будем с генералом делать?

— Слежку за домом они быстро заметят.

— Согласен. Наверное, и прежняя домработница не случайно пропала.

— Послать в Росово отряд и захватить всех, кого застанем у генерала.

— С Лобовым бы посоветоваться, так его в Губчека нет, я уже звонил.

— Он бы то же самое посоветовал. А иначе и гости упорхнут, и генерал с ними.

— Быть по-твоему. Но с условием — я с отрядом иду. Договорился с Дроновым, он обещал помочь. Знаю, где его дом, так что пригожусь. А командуй сам. Когда выйдем?

— Днем генерала врасплох не застанешь... Пожалуй, лучше всего в сумерках, вечером...

И только зашло солнце — отряд направился в Росово. Остановились в кустарнике возле крайней избы, Резов и Тихон зашли к Дроновым, попросили хозяйку проводить отряд к дому генерала.

— Ох, боюсь я, боюсь, — запричитала она. — Убьют они меня!..

Дронов прикрикнул на жену — она заплакала.

— Ладно, вы нам только посоветуйте, как лучше проникнуть в особняк, — сказал Тихон.

Хозяйка немного успокоилась, взяла карандаш и стала коряво рисовать, где и что в доме генерала расположено.

— Вот коридор... Сюда двери — там генерал в кабинете спит. Это — по-ихнему гостиная, тута гости спят. И еще комнатка в сад окном. За стенкой зала — в нее меня не пускали. Я подглядела — там одна пыль, какие- то ящики и стружка на полу. Сюда — кухня, тоже окном в сад...

Неожиданно хозяйка прошептала:

— А в кухне-то окно едва держится!

— Как это? — не понял Тихон.

— Шпингалеты отвалились. Чуток дерни — они и вылезут! Я сама шурупы пальцами запихивала...

Резов и Тихон переглянулись.

— Ну, спасибо. Пожалуй, это окошечко нам сгодится, — поблагодарил хозяйку Тихон.

— Ой, парень! Чуть не забыла — там возле плиты помойное