мог меня убить. За дерзость. За слова, которые я сказал. За то, что я поднял на него руку. Но он не сделал этого. Он танцевал в нашей спальне, словно это не спальня, а тренировочный зал рядом со святилищем. Я долго думал, почему мессир меня не убил той ночью. И так и не нашел ответа. Вот и ты не думай. Никто не знает, что на уме у Жакена Торбула. И никогда не узнает.

– Обнадежил, – фыркнул Кадир и поежился, когда холодный ветерок, влетевший в окно, взъерошил его волосы. – Но доля правды в твоих словах все же есть. Надумал себе всякого, вот и волнуюсь.

Эйден не ответил. Он никогда бы не признался Кадиру, но слова Жакена Торбула задели и его. Легкостью занятия с мессиром Владыки никогда не отличались, поэтому мальчик не ждал от них ничего хорошего.

Придя к назначенному времени в тренировочный зал, мальчишки увидели, что рядом с Жакеном Торбулом стоят и другие наставники. Однако теперь они были одеты по-другому. Черные мантии, в которых Белые маски перемещались по обители, исчезли и их заменили костюмы из необычной черной ткани. Цвет словно подстраивался под окружение, и не будь лица открыты, вряд ли кто бы догадался, что наставники стоят во тьме.

Жакен Торбул тоже был одет в похожий костюм. На ногах высокие сапоги из темно-коричневой кожи, руки закрыты черными перчатками, а голову покрывает капюшон из все той же необычной ткани. Эйден понял, что видит настоящее облачение Белых масок, да и на остальных мальчишек костюмы произвели должное впечатление.

– Сегодня не будет изнуряющих тренировок, – без лишних предисловий начал Жакен Торбул. – Вы на острове больше полугода и познали многое, но вы все еще рабы. Рабы своей ненависти, своих желаний, своих кошмаров. И пока вы не избавитесь от этих цепей, служить Владыке вы не сможете. Начинайте.

– Далтэ Клеч и Фран. Ко мне, – откликнулся Маррад Эйк. Названные переглянулись и подбежали к нему, послушно встав по разные стороны от наставника.

– Далтэ Микел и Адан. Ко мне, – вышел вперед Федельмид Келла. Мальчишки встали рядом с ним, озадаченно смотря на оставшихся и не понимая, что происходит.

– Далтэ Эйден и Кадир. Ко мне, – негромко произнес Ясан Меледи.

– Далтэ Костис и Тарам. Ко мне, – закончил Келеб Мортур. Эоген Лурье меж тем что-то сосредоточенно записывал в свиток, не обращая внимания на происходящее. Жакен Торбул дождался, когда каждый займет место рядом со своим наставником и кивнул. На бескровных губах на миг появилась легкая улыбка и тут же исчезла, а понять, что плещется в черных глазах мессира Владыки не мог никто. Оставалось только гадать…

– Пошли, – велел мальчишкам Ясан, положив руки им на плечи. Эйден кивнул, а вот Кадир вздрогнул. Однако гастанец тут же скорчил суровую мину и, мотнув головой, пошел следом за наставником на негнущихся ногах. И только Эйден видел, что Кадир отчаянно трусит, хоть и пытается это скрыть.

Идти мальчишкам пришлось долго. В святилище и так-то недоставало света, но с каждым шагом его становилось все меньше и меньше. Сначала исчезли масляные лампы, уступив места обычным факелам, а затем и факелы стали попадаться так редко, что идти приходилось буквально на ощупь. Воздух похолодел. Но не так, как за пределами обители в зимний день. Словно в глубинах подземелий вздохнул кто-то большой и сильный, обдав не только кожу, но и сердца морозцем.

Мальчишки шли молча, да и словоохотливый обычно Ясан Меледи тоже молчал, сосредоточенно смотря вперед. Постепенно отсутствие света, холод и тишина начали гипнотизировать Эйдена, а в голове заворочались не слишком уж приятные мысли. Мальчик снова вспомнил про родной дом и сердце сдавила тоска. В висках зашумело, сердце кольнуло ледяной иглой, но Эйден сумел собраться с силами и продолжил идти, смотря себе под ноги.

– Байнэ, куда мы идем? – рискнул он нарушить молчание, но ответа не получил. Подняв глаза, Эйден побледнел, увидев, что идущий впереди наставник исчез. Обернувшись, мальчик ойкнул. Кадир, который до этого шел за ним следом, тоже куда-то испарился. Эйден остался один в неизвестной ему части подземелья. – Байнэ Меледи! Кадир! – но ответом ему была тишина. Мрачная и холодная. А потом появились они…

Эйден попятился, увидев, как по мраморному полу стелется густой туман. Но туман лишь обдал ноги прохладой и пополз дальше. Мальчик вздохнул и, чуть подумав, вытащил из нагрудного кармана рубахи промасленную тряпку, в которую был завернут стилет. Он еще не обзавелся собственными ножнами, поэтому оружие хранилось за пазухой, рядом с сердцем.

Прикосновение ледяного металла к коже, против обыкновения принесло не боль, а надежду. Эйден понял, что у него есть оружие, а значит любой, кто спрятался во тьме подземелий так просто его сердце и мужественность не получит. В лицо снова подул холодный ветерок и впереди появился свет. Но свет не яркий, а тусклый. Серый, безжизненный и скучный. И в этом свете Эйден увидел три знакомые фигуры в истлевших мантиях. Ночные кошмары с «Черной чайки» нашли его. Пришли забрать стилет и его жизнь.

– «Это сон», – подумал Эйден, пятясь назад. В ответ фигуры лающе рассмеялись, а самая крупная из них неожиданно скинула капюшон. Мальчик побледнел и закусил губу до крови, чтобы не закричать. На него смотрел Вильям Волосатый, но выглядел он иначе, чем раньше.

Обрюзгшее и раздувшееся мертвенно-синее тело покрывали язвы и порезы, а живот был разворочен так, что на пол с неприятным звуком падали кишки, напоминая Эйдену сизых дохлых змей. На губах Вильяма застыла жуткая улыбка, а белые глаза без зрачков, не мигая, смотрели на мальчика.

– Ты! Быстро ко мне! – это был не голос Вильяма Волосатого. Вильям говорил громко и хрипло, а этот голос был шелестящим, холодным и страшным. От него ныли зубы и замерзало сердце.

– Нет, – прошептал Эйден, смотря на уродливого циркача круглыми от страха глазами.

– Если я говорю «ко мне», ты идешь ко мне, сучка! – зло рассмеялся Вильям. Он распахнул мантию и Эйден с трудом сдержал крик. Из бедра Вильяма торчал ржавый крюк, на котором висела знакомая мальчику детская головка. Стеклянные глаза с болью смотрят на Эйдена, а рот изогнут в безмолвном крике. Мэлли. Так её звали. – Она ждет, малец. Ждет тебя.

– Нет, – снова мотнул головой Эйден. Стилет ужалил его ладонь холодом, заставив мальчика вскрикнуть. Ноги тряслись от ужаса, но Эйден заставил себя сделать несколько шагов вперед. Он сжал зубы, увидев, как довольно дернулся уродливый рот Вильяма Волосатого.

– Верни то, что тебе не принадлежит, – прошелестел Вильям. Его