class="p1">— Хорошо, — я откинулся на стул. — Она была первой девочкой, не связанной с моей семьёй ни по контракту, ни по клятве или крови, с которой я познакомился в свои десять лет. Милая, скромная и заботливая. Мы много и часто гуляли… не без сопровождения телохранителей, но всё же. Она всегда меня поддерживала. Однако после моей службы я встречался с ней лишь раз, и то недолго.

— Вы спали?

Я открыл глаза.

— Да, довольно мног… Э-э, что у тебя с лицом? — пальцем я указал на слегка тупо улыбающееся физиономию, с которой в лице её персоны я встречал впервые.

Она глубоко выдохнула.

— Так продолжай, я внимательно тебя слушаю, — ещё сильнее улыбнулась.

— Ладно, — пожал я плечами. — Так вот… Мы довольно-таки много спали, но то было по дружбе. О любви я и речи не вёл, потому что понимал, что наши совместные возможные отношения могли привести к большущим последствиям, которых нам же и нужно будет потом разгребать. Например, забеременела она, тогда в таком случае мне бы отец такой пиздец устроил, что я во всё был бы ограничен. А мне оно надо? Нет.

— В вашей Федерации как происходят дела с ЗППП?

— Прости, я плохо помню, что это значит.

— Заболевания, передающиеся половым путём.

— Точно! — щёлкнул я пальцами. — Касаемо моей родины, то… всех заболевших ЗППП из рабочего класса…

— Отправляли в последующее медикаментозное лечение? — сделала она наивную глупую ошибку.

— А вот нет, — хлопнул я в ладоши в миг помрачнев. — их ликвидируют.

— Боже… — не на шутку ужаснулась Уонка, прикрыв ладонями нижнюю часть рта.

— А вот и нет. Это необходимая мера для борьбы с инфицированными, которых большинстве случаев не представляется как-либо излечить.

— И как вы после этого можете называться людьми?

«Как?.. Что ты сказала?..»

— Да легко, — я со всей силы постарался выдавить из себя улыбку, как и заковать в кандалы неприятные мысли. — Хоть мы и не являемся федерацией в общем виде, мы всё равно всеми силами поддерживаем правителя, избираемого на совместных выборах при каждой последующей смерти оного.

— Кстати, насчёт твоей многосистемной страны. Как много грехов за ней предписано?

— А что такое грехи? То есть, как ты трактуешь это слово?

— Грехи — олицетворение грязи, что присуща всему роду человеческому. Может показаться что я очень верующая и все дела, но я не крещённая, как и не верю во все эти грехи, которых так любят предписывать люди к “нестандартным” личностям.

— Но ты же кто-то вроде верующий, ведь так?

— Для тебя все верующие на одно лицо и веру?

— А у вас разве не одно существо, что стоит во главе всех и вся?

— Пф-ф-ф… — она закатила глаза, как бы улыбаясь от чего-то. — Твоя наивность в данной теме поражает, Михаил.

— Отсутствие знаний о столь бесполезной хрени довольно прохладно встречается как в Федерации, так и в моей семье. У нас нет данных ни по одной из ваших существующих вер. Ведь… то, чего нет в той или иной жилой среде не значит, что проживающие должны знать об этом хоть что-то, как и никто не обязуется иметь чёткое представление о том, что такое вера.

— Вера — это когда…

— Уонка, — произнёс я её имя твёрже необходимого, показывая важность моих следующих слов. — Я знаю, что такое религия и вера. Мне необходимо, чтобы ты мне рассказала про существующие… подвиды, если так правильно, виды данного термина.

— Это я могу, — победно улыбнулась она, не понимая, куда заходит и насколько впала в бездонную яму…

* * *

От столь поражающей информации, которую я старался тогда переварить и принять, дабы в будущем не было каких-либо непредвиденных эксцессов, когда вместо чёткого ответа или строго преднамеренного плана из моего разума вылетают только «Э-э…», «Мэ-э…» и «А-а-а…», я был поражён по самое не хочу.

Стоял двадцать восьмой час — по обычному времени, в котором сутки исчисляются в двадцатичетырёхчасовом формате, сейчас было бы ровно двадцать первый.

Уонка в мельчайших подробностях провела мне пятичасовую лекцию на тему: «все давние и ныне существующие религии, их устройство и ответвления».

Мозги перестали что-либо соображать, руки еле поддавались моим приказам, сердце билось ритмично медленно, а моё желание зажечь сигарету упало в нуль. Я лежал на её коленях… не помню сколько. Если быть более-менее точным, то где-то час, может часа полтора. И всё то время, пока я ощущал нежную тёплую кожу свой шеей и головой, я ловил себя на мысли, что было бы неплохо выяснить что она сегодня хотела.

— Слушай… — перед тем, как что-либо сказать, я постарался вложить все видимые и не видимые силы в разум. — зачем ты… контрацептивы в вазу положила?..

— А, так ты про них… — отложив в сторону книгу… каких-то там двигателей, она потянулась к тумбочке и раскрыла перед моим лицом одну пачку со средним размером.

— Да, я… это… про них… — силы затухали… — Нахер тебе… они?..

— А для чего их используют, не поделишься?

В тот момент мне показалось, что я отчётливо увидел на её губах милую, и одновременно коварную улыбку.

— Э-э-э… не для забавы ради?..

Я не обращал тогда внимания, как выглядел и что говорил, однако можно представить, насколько же тупым у меня было выражение лица.

— Хи-хи…

Прикрылась она ладошкой, с закрытыми глазами в неё хихикнув.

— Верно, Миша.

Она опусттила эту же ладонь на мои длинные волосы и начала их гладить.

«Э-э-э-э… Что?..»

— Кто такой… этот… ну… как его там… Миша?..

— Так это же твоё сокращённое имя, глупенький.

— Меня не… м-м… Мишей зовут…

— А как же тогда, — спросила она без вопроса.

— Моё… имя… Мля… Майкл?.. Да-да… меня звать… Майклом…

— И кто же ты такой?

Чёрт, каким же милым голоском она это нашёптывает…

Я нелепо вскинул правую руку вверх с согнутым локтем под сто двадцать градусов, предварительно проявив воинское приветствие.

— Я — Майкл… Отто… слуга Федерации… и его предводительства… Несу имя Диктатора, да защиту… и… сохранность…

Она улыбчиво и негромко похлопала в ладоши.

— Браво, Майкл. А можешь развёрнуто? Какой ты человек?

— Какой я… человек?

— Да, именно, — ещё раз погладила…

— Э-э… — тогда я вновь врубил мозги на полную, выжимая все силы на ответ. — Хоть я… и убиваю людей… и люблю калечить виновных и… это… неугодных, я всё равно хочу, чтобы во… как её там… во Вселенной было как можно… меньше насилия…

— Почему?

— Да потому что… заебала меня эта… грёбанная война… — я крайне медленно отмахнулся, словно от невидимой мухи. — Везде чья-то кровь, органы… твои сослуживцы и подчинённые дохнут… как в прямом…