— Отправляйтесь ужинать! — наконец рявкнул Ронни. — Но не вы, миледи. Вы никуда не пойдете. Выдайте мне пятьдесят.

— Пятьдесят? — выдохнула Элизабет, вытирая струйки пота и грязь с лица. — Я и пятнадцать не смогу.

Тренер уселся на гимнастический мат.

— Пятьдесят, Элизабет. Ганс обычно требовал с тебя шестьдесят…

— Но это было…

— Ну да, когда ты еще была лыжницей.

Элизабет отреагировала на это замечание с такой яростью, что даже не услышала скрипа открывшейся двери зала. Она старалась ни на что не обращать внимания.

Ронни кого-то весело приветствовал. Давай, давай. Она не настолько плоха, чтобы не суметь. Конечно. Пол и ее тело… Пятнадцать, шестнадцать… Молочная кислота буквально разжигала пламя в слабых бицепсах. Перед носом, возле кроссовок Ронни, появилась еще одна пара.

Элизабет исходила потом, тяжело дышала, хрюкала, как поросенок, желая заставить себя выдержать перенапряжение, из-за которого все перед глазами побагровело.

Элизабет казалось, что по лицу течет не пот, а кровь.

Двадцать два, двадцать три… Но бывает так, что одной лишь силы воли мало. Поражение кружило над Элизабет, словно жадный стервятник. Она застонала. Тело просто не могло оплатить этот чек. Со стоном, в котором слышалось невероятное страдание, она упала, ударившись щекой о пыльный линолеум и хватая ртом воздух.

— Нам предстоит большая работа, — произнес в наступившей тишине Ронни. — Если ты собираешься принимать участие в Олимпийских играх восемьдесят второго года. Иначе забудь об этом.

Элизабет кивнула. Ей не хватило дыхания сказать хоть слово.

— Ну что ж. — Голос тренера снова стал дружеским. — Пора ужинать. Ты еще можешь успеть за девушками. Да и твой дружок тут.

Внезапное открытие было для Элизабет настоящим ударом. Она уставилась на вторую пару ботинок. Ковбойские. Кожа каштанового цвета. Где-то она уже видела такие.

Она оторвала красное потное лицо от пыльного пола и посмотрела в карие подмигивающие глаза. Аккуратный костюм и рубашка не могли скрыть силы и совершенных пропорций железных, явно сверхтренированных мышц.

— Привет, — сказал Джек Тэйлор.

Элизабет скребла голову под душем. Запах лаванды и тимьяна поднимался от кондиционера для волос «Флорис», но ни аромат, ни горячая вода, омывавшая ноющее тело, не могли усмирить ярость. Если бы не она, Элизабет просто разревелась бы. Семьдесят пять ударов.

Ну посмотрите-ка на нее! Слабачка, не смогла отжаться, даже тридцать раз, и Джек, этот проклятый Джек Тэйлор стоял над ней и наблюдал за ее поражением.

Как только Ронни посмел с ней так поступить! Она могла бы употребить в разговоре с ним словечки посильнее. Тренер должен был вышвырнуть за дверь этого несносного ублюдка. Что делает этот янки в лагере, где тренируется британская команда? Боже, а если пойдет слух о ее ужасном состоянии? Вот уж Хейди Лоуфен повеселится на Рождество!

Элизабет выключила воду и начала сушить волосы.

Хотя она и чувствовала себя совершенно несчастной, но все же подкрасилась. В сумке ничего особенного не было, только самое необходимое: румяна и губная помада. Не так уж много, чтобы произвести впечатление на Джека.

Может, он сейчас смеется над ней. Ванесса, Урсула и вся его компания выглядели так, будто они проводили утро на Молтон-Браун. Но, о Боже! Она собирается встретиться с девушками!

Элизабет оделась в длинное вязаное платье от Сони Рикель. Оно, конечно, красивое, но у нее с собой нет никаких украшений, чтобы оживить его. Элизабет подкрасила губы розовой помадой, слегка подрумянила щеки.

Вот и все. Жаль, что платье без рукавов — сейчас ей совсем не хотелось выставлять напоказ спортсменам и тренеру свои жидкие мышцы.

Элизабет не знала, что более унизительно — казаться отвратительной или слабой. Джек холеный и шикарный, как всегда, он явно в прекрасной форме. Он мог бы хоть завтра участвовать в соревнованиях по спуску и выдержать их с легкостью. Вполне возможно, сейчас он смеется над ней в баре отеля. Интересно, с кем он там?

При этой мысли рука со щеткой замерла над головой. Элизабет посмотрела на телефон и набрала номер комнаты Ронни.

— Привет, это Элизабет.

— Что, уже хочешь поговорить? Слушай, Лиз, это самое начало. Пока не стоит паниковать…

— Нет, нет, — перебила она его. — Джек Тэйлор, Ронни. Какого дьявола он тут болтается? Я хочу, чтобы завтра же утром он исчез.

— Я его пригласил. Он собирается потренироваться с нами перед началом сезона. Это необходимо ему для формы.

— Для формы, черт побери! Он может разболтать про все Ким или Холли.

— Да Джек не похож на шпиона. Раньше ты не жаловалась, когда сама тренировалась с ним. — Голос Ронни прозвучал холодно и резко. — И тебе это было очень полезно, насколько я помню.

— Он уедет! Я не потерплю его здесь! — Элизабет услышала, каким высоким вдруг стал ее голос; ей показалось, она даже топнула ногой. — В конце концов я чемпионка мира. Это моя команда…

— Эй, это британская команда, Лиз Сэвидж.

— Дерьмо! — В глубине души она понимала, что надо сдаться. Но стыд и гнев не давали остановиться. Карен и Жаннет — кто они такие? Она — единственная надежда Британии! — Я медалистка. Я отказываюсь тренироваться с иностранцем. Ты или выгонишь его отсюда, Ронни, или я напишу официальную жалобу в Олимпийский комитет.

— Все, хватит! — Удивление Дэвиса сменилось гневом. — Я здесь старший, Элизабет. Еще слово — и я сам позвоню в Олимпийский комитет. Ты не отвечаешь даже минимальным требованиям, которые предъявляют к участникам Олимпиады. Если бы я на завтра назначил официальное тестирование, ты бы сразу вылетела из списка.

Элизабет глубоко вздохнула, а потом словно окаменела.

— Ты будешь делать то, что скажут, девочка. Иначе закончишь в информационной спортивной колонке «Где они теперь?». Джек остается, ты являешься на ужин через десять минут. Больше мы к этой теме не возвращаемся. — Ронни помолчал. — В общем, тебе надо поработать над своим поведением не меньше, чем над телом. У тебя всего две недели на то и на другое. Приведи себя в форму. — И, уже окончательно рассвирепев, проорал:

— Или, поверьте мне, миледи, вы вылетите отсюда вон!

Нина резко взяла вправо, и ее «гольф» аккуратно и точно припарковался. Раннее декабрьское утро, еще темно, но стоянка «Дракона» залита светом. Она разволновалась, увидев свое имя, написанное белым на стене.

«Зарезервировано, мисс Нина Рот, отдел новой продукции». На прошлой неделе Нина с честью выдержала экзамены по вождению; никаких проблем с английской системой не возникло, потому что переучиваться ей не пришлось — в Штатах у нее никогда не было машины.