То, что она увидела в его выражении, заставило ее глаза расшириться, а щеки вспыхнуть.

Миссис Пенниуистл поднялась с пола.

— Ну ладно, — деловито сказала она. — Теперь, когда она на вашем попечении, мистер Ратледж, может, мне сходить за бинтами и мазью? Мы могли бы заняться лодыжкой, пока не придет доктор.

— Да, — коротко отозвался Гарри. — И пошлите за другим доктором. Мне нужно второе мнение.

— Хорошо, сэр, — сказала экономка и поспешно удалилась.

— Мы еще не узнали первое мнение, — запротестовала Поппи. — Ты придаешь этому слишком большое значение. Это обычное растяжение и… что ты делаешь?

Гарри прижал два пальца к ее ноге чуть ниже лодыжки, нащупав пульс.

— Хочу убедиться, что кровь нормально циркулирует.

Поппи закатила глаза.

— О Боже. Все, что мне нужно, так это посидеть где-нибудь с поднятой ногой.

— Я отнесу тебя в постель, — сказал он, просунув одну руку под ее спину, а другой обхватив ее колени. — Обними меня за шею.

Залившись краской с ног до головы, Поппи подчинилась. Гарри поднял ее одним гибким движением и выпрямился. Она схватилась за полотенце, которое чуть не соскользнуло, и охнула от боли.

— Я задел твою ногу? — забеспокоился он.

— Нет, просто… — застенчиво отозвалась она. — Мне кажется, я ударилась еще и спиной.

Гарри приглушенно выругался, заставив ее приподнять брови, и направился в спальню.

— Отныне, — строго сказал он, — ты будешь принимать ванну с чьей-нибудь помощью.

— Ни за что! — запротестовала она.

— Почему?

— Я способна принять ванну сама. Я не ребенок.

— Уверяю тебя, — сказал Гарри, — мне это отлично известно. — Он осторожно опустил ее на постель и укрыл одеялом, забрав влажное полотенце, и поправил подушки. — Где твои ночные рубашки?

— В нижнем ящике.

Гарри подошел к комоду, выдвинул ящик и вытащил белую рубашку. Вернувшись к постели, он помог Поппи облачиться в нее. Каждый раз, когда она морщилась, его лицо сочувственно хмурилось. Ей нужно унять боль. Ей нужен доктор.

Какого дьявола в их апартаментах так тихо? Ему хотелось, чтобы вокруг сновали люди, что-то делая, принося и унося необходимое. Ему хотелось действия.

Подоткнув вокруг Поппи одеяло, он решительно вышел из комнаты.

В коридоре еще оставались три горничные, беседовавшие между собой. При виде сердитой гримасы Гарри все три побледнели.

— С-сэр? — нервно спросила одна из них.

— Почему вы здесь стоите? — требовательно спросил он. — И где миссис Пенниуистл? Пусть одна из вас найдет ее и передаст, чтобы она поторопилась. А остальные пусть принесут все, что нужно.

— Что, сэр? — робко спросила одна из горничных.

— Горячую грелку. Лед. Лауданум. Чай. Книгу. Все, что угодно, но делайте что-нибудь!

Горничные кинулись прочь, как испуганные белки.

Прошло полминуты, но никто не появился.

Где, к дьяволу, доктор? Почему все так чертовски медлительны?

Услышав, что его зовет Поппи, он развернулся на каблуках и бросился назад. Через мгновение он был у ее постели.

Поппи лежала, укрывшись с головой.

— Гарри, — донесся ее голос из-под одеяла, — ты ругаешься?

— Нет, — мигом отозвался он.

— Хорошо. Потому что ничего серьезного не случилось…

— Для меня это серьезно.

Поппи откинула одеяло со своего осунувшегося лица и посмотрела на него так, словно не узнавала. Слабая улыбка тронула ее губы. Потянувшись к руке Гарри, она обвила пальцами его большую ладонь.

Это простое пожатие странным образом отозвалась у него внутри, пульс участился, в груди стало тесно от какого-то незнакомого чувства. Ему хотелось заключить ее в объятия, но не страстные, а чтобы утешить. Пусть даже его объятия — последнее, чего она хочет.

— Я сейчас вернусь, — сказал он и выскочил из комнаты. Оказавшись в библиотеке, он кинулся к буфету, налил стаканчик французского бренди и принес его Поппи. — Выпей.

— Что это?

— Бренди.

Она попыталась сесть, морщась при каждом движении.

— Не думаю, что мне это понравится.

— Не важно. Просто выпей. — Он подсунул ей под спину еще одну подушку, испытывая непривычную неловкость… и это он, всегда обращавшийся с женским полом с абсолютной уверенностью.

Поппи сделала глоток и скорчила гримасу.

Но Гарри был слишком обеспокоен ее состоянием, чтобы забавляться ее реакцией на марочный напиток, который выдерживался по меньшей мере сотню лет. Он подтащил стул к кровати и сел, глядя, как она пьет бренди мелкими глотками.

К тому времени когда Поппи покончила с бренди, ее напряженные черты несколько разгладились.

— Кажется, помогло, — сказала она. — Лодыжка еще болит, но меньше.

Гарри взял бокал из ее рук и отставил его в сторону.

— Вот и хорошо, — ласково произнес он. — Ты не возражаешь, если я оставлю тебя на секунду?

— Возражаю, если ты опять начнешь кричать на своих служащих. Они и так делают все, что в их силах. Останься со мной. — Она протянула к нему руку.

И снова его охватило это мистическое ощущение… словно кусочки головоломки сложились вместе. Такое невинное касание, рука в руке, и такое невероятно сладостное.

— Гарри? — Мягкие интонации, с которыми она произнесла его имя, заставили подняться волоски на его руках и затылке.

— Да, любимая, — отозвался он, внезапно охрипнув.

— Ты не мог бы помассировать мне спину?

Гарри постарался сохранить бесстрастный вид.

— Конечно, — небрежно сказал он. — Не могла бы ты повернуться? — Потянувшись к ее пояснице, он нащупал напряженные мускулы по обе стороны от позвоночника. Поппи отодвинула подушки в сторону и легла на живот. Гарри двинулся вверх, к плечам, массируя мышцы спины.

Поппи издала тихий стон, заставив его помедлить.

— Да, здесь. — Откровенное наслаждение, прозвучавшее в ее голосе, отозвалось в его чреслах. Он продолжил массировать ее спину, нежно и уверенно. Поппи глубоко вздохнула. — Я отрываю тебя от работы.

— У меня нет ничего срочного.

— У тебя каждые десять минут распланированы.

— Нет ничего важнее тебя.

— Звучит почти искренне.

— Почему бы мне не быть искренним? '

— Потому что работа для тебя важнее всего, даже людей.

Задетый, Гарри тем не менее придержал язык, продолжив массаж.