с помощью стирального порошка, и я сделал это приоритетом, убеждаясь, что то, что я выпустил, было чистым. Химик на Рублевке проверил весь мой продукт у себя в подвале. Это была интересная встреча, но все, о чем я мог думать, была девушка, привязанная к кровати в моей гостевой комнате.

Я провел большим пальцем по своей разбитой нижней губе, гадая, как собираюсь ее обработать. Бриллианты и меха, к сожалению, не годятся. Минуту назад она ответила на небольшое соблазнение, но я не хотел доводить ее до того, что ей просто нужно было кончить. Я хотел, чтобы она нуждалась во мне, умоляла, жила и дышала только для меня.

С другой стороны, у меня, вероятно, не будет времени на все это, поэтому я соглашусь на жесткий и добровольный секс.

Неуверенный в том, что выбрать с этой девушкой, трепет погони смешался с сдерживаемым разочарованием, сжимающим мой пах. У меня было много девушек, которым я мог позвонить, включая Надю, но почему-то я знал, что не буду этого делать. Единственные губы, которые я хотел на своем члене прямо сейчас, были на вкус как клубника.

Чем дольше Мила заставит меня ждать, тем больше она об этом пожалеет.

У меня в кармане зазвонил ее телефон. Сегодня утром я снова включил его, испытывая желание немного позлорадствовать. Увидев имя Ивана на экране, улыбка тронула мои губы. Я ответил на звонок и поднес трубку к уху.

— Стейк-хаус Ронана. Родина самой большой колбасы в Москве.

— Ty sukin syn.[67]

Я усмехнулся.

— Сукин сын уместно, но «пизда» было бы лучшим описанием моей матери.

— Ты прикоснулся к ней, — процедил он сквозь стиснутые зубы.

— К моей матери? — весело парировал я. — Нет. Даже я нахожу инцест непривлекательным. — потом добавил. — Не говоря уже о том, что я не большой поклонник венерических заболеваний.

Он издал горький звук.

— Уверен, что у тебя с этим была история. Ты переспал с половиной города.

— Нет. Я всегда ебусь в защите. — а потом я протянул популярный лозунг поставщика медицинских услуг. — Профилактика ключ к здоровью и счастью.

— Ты живой труп, ты это знаешь?

— Жизнь на грани всегда заставляла мой член испытывать легкое покалывание.

Павел протаранил знак «Стоп», едва не столкнувшись с фермерским грузовиком.

— Господи, ребёнок, — огрызнулся я.

У него побелели костяшки пальцев на руле.

— Черт, прости!

— Как ты заставил ее записать это видео? — прорычал Иван.

До сих пор все это было забавой и игрой. Кровь закипела в жилах.

Мысль о том, что он наблюдал за ней, что он видел тело Милы раньше, чем трахнул ее. Мою грудь скрутило от отвращения, но за годы тренировок мне удалось сохранить свой голос спокойным.

— Хорошее шоу, а?

— Я лучше трахну труп твоей матери, чем буду смотреть на это.

Хорошо.

Это хорошо.

Хотя теперь я жалел, что отправил это видео ее отцу.

Не думал, что он покажет это другим, но если бы он это сделал, они были бы мертвы. Она была моей до поры до времени, каждый чертов сантиметр ее тела, нравилось ей это или нет. Я отказывался анализировать это чувство. У меня имелось достаточно дерьма.

— Она бы на это не пошла, если бы ты ее не шантажировал.

Интересно, что он так беспокоился о том, хочет ли она этого или нет, а не о том, причинил ли я ей вред с тех пор. Может, он знал, что ее мягкое сердце заключено в твердую скорлупу злобы.

— Ты ее так хорошо знаешь, не так ли? — спросил я.

— Лучше, чем кто-либо другой.

Я крепче сжал нелепый блестящий телефон.

— Очевидно, не так хорошо, как думаешь.

Намек был ясен: в шантаже не было необходимости.

— Ты идиот, если думаешь, что я поверю всему, что ты скажешь, Дьявол.

В его голосе прозвучал намек на уязвимость, и я с отвращением понял, что у этого человека есть чувства к ней. Интересно, разделяет ли она их? Эта идея казалась более отталкивающей, чем просмотр канала Hallmark в течение двадцати четырех часов подряд.

— Я предпочитаю говорить о своей доблести в постели за чаем, но сегодня сделаю исключение. Уверяю тебя, Мила ни на что не жалуется.

Не жаловалась, я исправил в голове.

— Помни, когда ты отомстишь, Мила вернется ко мне. Тогда посмотрим, у кого больше доблести.

Я стиснул зубы, и убийственное жужжание вспыхнуло под кожей.

— Беги, Иван, — предупредил я с убийственным спокойствием. — Беги очень быстро. Потому что если я тебя поймаю, то разорву на куски голыми руками.

Я положил трубку.

Этот ублюдок в моем городе, но он знал, как играть в эту игру. Но не так хорошо, как я.

Я найду его.

И когда я это сделаю, на каминной полке есть свободное место с его именем.

Глава 21

Мила

Abience — сильное желание избегать кого-то.

Солнце поднялось, заполняя комнату лучами, связанными запястьями и возмездием.

Юлия вошла в комнату, и, заметив на полу сломанный стул, почувствовала раздражение. Не обращая внимания на мой вид, она не спеша убирала вещи, напевая какую-то жуткую мелодию. Интересно, где Ронан нашел своих сотрудников? В сумасшедшем доме?

Засохшая кровь, словно муравьи, ползла по моему телу, зудя и натираясь. Хуже ползущего ощущения было чувство вины, с которым я боролась, поднимаясь на поверхность. Я не должна была чувствовать угрызения совести за то, что защищалась, но напряжение все еще сжимало мою грудь. Я подумала, что кровь на моей коже это вечное пятно, которое я никогда не смогу смыть. Интересно, есть ли у этого человека семья, дети? Эта мысль вызвала у меня тошноту, так что для начала… в сотый раз я прогнала эту мысль и решила, что мне нужно сбежать, пока она не поглотила меня целиком.

Мой взгляд наткнулся на Юлию, которая целеустремленно вытирала пыль в комнате. Каждая женщина должна была иметь в себе немного материнского инстинкта. Может, я смогу сыграть на ее сочувствии, чтобы помочь мне. Я подпрыгнула, когда она с громким стуком ударила по комоду. Затем она стряхнула на пол паука размером в четверть дюйма с тревожным чувством удовлетворения. Очевидно, материнская сторона в этом случае была меньше, чем у большинства, но у меня не было других вариантов.

— У тебя есть дети? — спросила я ее.

— Ikh slishkom mnogo.[68]

Не самое лучшее начало, но Рим не был построен за один день.

— Что бы ты сделала, если бы один из них оказался на