из русых превратились в золотистые, и даже начали слегка сечься. Кислотная ванна не понадобилась, так как я предпочла начисто выбрить все мало-мальски подозрительные места. Да и здравый смысл подсказывал, что анализу подвергнется только голова, к телу никто не сунется. И дело не в галантности, просто всегда берут пробу с головы, и в моём случае в трусы не полезут. Уверенная на девяносто девять и девять процентов в успехе, я открыла двери, ведущие в место, озвучивание которого уже является чистой воды тавтологией. В этот момент и начался блюз.

Навстречу мне вышел Листиков, автор этой и всех мелодий своего заведения. Походка самоуверенная, несколько надменная, движения от бедра, будто в такт гитарного проигрыша, подтверждающего начало композиции. Далее появился сочинитель текстов, следователь Зудов, он же исполнитель. Попадая в мелодию, он жестом предлагает мне пройти для производства процедуры. Потом, будто солист начал свою партию, поясняет цель предстоящих действий. После получения моего согласия из-за перегородки возникает бек-вокал – Тимохина и Прикладова. Их более высокие, по сравнению с солистом, голоса объясняют некоторые нюансы, и на белый свет появляются ножницы. Началось! Паническое сердцебиение олицетворяет проигрыш ударных инструментов – без них блюз никакой. Следом хруст волос на кромках нержавеющих лезвий, как новаторский эксперимент со струнами гитары по извлечению тяжёлых и грязных звуков. Блюз продолжается – звуки шуршания пакетиков для опечатывания взятых проб, как трение щёток о тарелки. Вновь вступает солист, пояснят, когда явиться за результатом криминалистической экспертизы. Кажется на сегодня всё. Но проигрыш между куплетами продолжается несколько дней. И вот последние аккорды – я вновь в ненавистной конторе. Автор и бек-вокал отсутствуют, меня встречает лишь солист и сообщает, что проба отрицательная. Судя по всему, совершенно непредвиденная ситуация для всей компании. Бас-гитара и клавишные, финальные ноты разочарования для них, отчётливые звуки оптимизма для меня. Конец блюза.

Какими бы не были мои фантазии, Зудов никак не отождествлял себя с музыкой. Мало того, ни о каком блюзе в голове подследственной даже не догадывался. Он явно был подавлен. Разрушились последние составляющие его многотомного уголовного труда. Восьмитомного, как потом выяснилось. Если взять с самого начала, то первым был просчёт с меченными купюрами – их, как Прикладова ни старалась всучить, я не взяла. Повесить сбыт также не удалось, ни в малых, ни в больших, ни в особо крупных количествах. Как и хранение. Не нашлись и подельники. Поддельные рецепты – опять мимо. Воровство препаратов? Да ни в жизнь! Попытка с добровольным чистосердечным признанием, и здесь полный крах. Если разве мотогонки с полицией подтянуть, но пойди, докажи, да и каким они боком к нарконадзору. Видимо, попытка приписать потребление сильнодействующих препаратов, оставалась последней надеждой следователя Зудова.

– Нужно было поближе к корню срезать, – наконец пробурчал он.

На секунду представив, что ему в голову придет решение повторить эксперимент, я где-то испугалась. Кто его знает, а вдруг со второй попытки тест окажется положительным. Этого допустить никак нельзя.

– Ага, – артистично ухмыльнулась я, – ваша Тимохина не только под корень, а вместе с корнями клок выдрала. Вон, даже залысина осталась. Что за пренебрежительное отношение. Мало того, что дела фальсифицируете, ещё людей тупыми бараньими ножницами стрижёте. Сплошное унижение. Вот закончится всё, жалобу на вас в краевую прокуратуру напишу.

Зудов явно не ожидал такой выходки. Конечно, находясь под подпиской о невыезде, опасно делать подобные выпады. Следователей нужно уважать: ранимые они, следователи. Но дело подходит к завершению и осознание этого прибавляло уверенности. Благодаря этому я решилась на выпад, и, как говорится, сработало.

Кроме всего, от соседа, бывшего работника уголовного розыска, я случайно узнала, что на всё про всё следствию даётся определённое время, потом дело нужно передавать в суд. А, как мне видится, передавать Листикову по большому, да и по малому счёту нечего. Значит, дело или закроют, или вернут на доследование. Если первое плохо для противоположней стороны, то второе нежелательно и для меня. Но, как говорится, время покажет.

Зудов, тем временем, сложил бумаги в папку и объявил, что больше меня не задерживает. Сказал так, будто у кого-то вообще есть желание тут задерживаться. Ни общество, ни интерьер к таким мыслям не располагают. Это они, Листиков и компания, выбрали подобную стезю, так пусть сами там и задерживаются. А мне несравнимо приятней пройтись по залитой солнцем улице, или полежать дома на диване, послушать запись какой-нибудь приятной музыкальной композиции. Наибольшее предпочтение, это рок и блюз.

В общем, в очередной, но не в последний раз покинув стены нарконадзора, я направилась домой. По пути зашла в винный магазин и купила мерзавчик яванского рома; если взять больше трёх литров за раз, то это по некоторым меркам противозаконно – особо крупный объём спирта. Уже дома выпила покупку и, завалившись на диван, включила музыкальный центр. Из динамиков после стильного проигрыша донесся шикарный голос Имельды Мей, повествующий о чёрных слезах. Black Tears. И, как можно догадаться, это был блюз.

III

1.

«Если тебя насилуют, не сопротивляйся, а расслабься и получи удовольствие», – так, или несколько иначе звучит одна из многочисленных женских мудростей.

Хотя в эпоху трансгендерных ветров мудрость может адресоваться представителям всего населения и оттого иметь народный статус, звучит она, на первый взгляд, довольно понятно и до простоты однозначно. Именно поэтому один сочтёт наработку неизвестного автора юмористичной, другой где-то примитивной, третий буквально узрит вульгарность. Но, если изменить ракурс восприятия, то из-за тени банальности, утрирующей актуальность проблемы, выплывет многоплановая проекция на многие стороны жизни. И одна из них олицетворит уступчивость личности перед натиском изменчивого мира.

Другой вопрос, когда и что предстанет аллегорией этого самого мира. Чтобы не отпугнуть неискушённого читателя обилием специфической терминологии, поясняю, что в моём случае явлением мироздания оказался целый отдел нарконадзора вместе со следователем Зудовым, в какой-то момент вызвавшим меня на беседу для достижения консенсуса. И тут, как уже не раз справедливо замечалось, я вновь забежала вперёд, поэтому вернусь несколько назад, чтобы изложить всё по порядку.

2.

После всей лицемерной и бессмысленной маяты с волосами наступило некоторое затишье. Неделю-другую из Листиковской конторы меня никто не беспокоил. Было ясно, что собранные в тома бумаги готовятся для передачи в суд. Но прежде чем судья к чему-то приложит руку, нужно получить утверждение прокурора. Так вот, когда прокурор изучил материалы, доставленные исполнительным Зудовым, то ужаснулся. В восьми томах не было доказано ничего из того, на основании чего он, прокурор, и подписал разрешение о возбуждении уголовного дела. Понимая,