— Вечер добрый. Проходите, — улыбается мне и Ризвану.

Ризвану — теплее намного, поворачивается и идёт в дом. Бёдра покачиваются из стороны в сторону, как лодка на волнах. Аромат за ней стелется густой и пряный, ваниль с корицей.

Поневоле я чувства испытываю непрошеные. Какого чёрта они меня душат? Их бы отсечь, да выкинуть, но всё же она внутри, полощут едкой горечью. Я гадать начинаю, кем эта баба Зверю приходится, в каких он с ней отношениях состоит. Едва на пол не оседаю, когда из бокового коридора Зверь навстречу выходит. Волосы короткие влажные, лицо распаренное, как будто после бани. Или после секса, подсказывает разум. Картинки пошлые подкидывает. Во мне живы воспоминания, как он Кристину драл возле бани. А эта, Наталья, небось, под Зверем и не так охала. И по комплекции ему, наверное, больше, чем Кристина, подходит. Махине этой безжалостной с дубиной огромной промеж ног.

Зверь на себе рубашку поправляет. Белая. Ему идёт. Смуглую кожу его оттеняет, официозность придаёт. Никогда бы не подумала, что амбал этот может так хорошо смотреться в рубашке и брюках. А ведь подходит ему. Плечи широченные обтягивает. Ткань к его телу льнёт. Ласково обнимает. Рельефы соблазнительные подчёркивает. Но в то же время загадкой интригует. Лишь намекает, что в нём мощь и сила дурные.

И хочется под ткань пальцами пробраться, чтобы это ощутить. Кончиками пальцев прочитать. Узнать.

Именно сейчас я понимаю, что с лёгкостью могу представить Зверя — иным. В другой обстановке. Не диким и бешеным, находящимся в вечной гонке за призрачной местью. Но собранным и строгим, тёплым по-домашнему. Ведь что есть приятнее этих картин: мужчина и женщина, вдвоём? Она несёт на себе запахи дома, полного уюта и накрытого стола, он — как отлитая в бронзе печать силы и главы семьи.

Мне хотелось бы узнать Зверя — другим.

Эта мысль остро и колко булавкой вонзается. В сердце. В мысли — ядовитой патокой. Стараюсь перехватить её потоки. Но они уже дальше и дальше расплываются.

В каждую мысль. В каждую клеточку тела. Тенью становятся. Эхом желаний дурных и постыдных…

Мне бы обдумывать планы, как сбежать и спрятаться, а не фривольничать мысленно.

— Отоспалась? — спрашивает Зверь. — Иди умойся с дороги.

— Я покажу, — улыбается женщина.

— Это Наталья, она тебя проводит, — кидает отрывисто Зверь.

— И одежду было бы неплохо сменить, — кивает Наталья, разглядывая меня серыми бусинами глаз. — Но моя на тебе болтаться будет. Девчонка совсем. Восемнадцать хоть, или… — прищуривается, глядя на Зверя. — Или ты на малолеток перешёл?

— Язык прикуси. А то укорочу. Девятнадцать ей. Проводи, — рыкает Зверь.

— Молчу-молчу… Одежду дать другую можно или нет? У меня дочка- подросток… примерно такой же комплекции. Часть вещей осталась.

— Переодень.

Зверь отворачивается и уходит. Я его взглядом провожаю, видя, как он в комнату входит, а на столе бумаги разложены. Много. Зверь пару листов берёт и вчитывается. Сильный. Яростный. Холодный сейчас. Почти до состояния обжигающего льда.

— Тебя как звать, девочка?

— Арина. И я не девочка.

— Ой, нашла чем хвастаться, — хихикает Наталья, всплеснув руками. — Я с пятнадцати лет не девочка, но медаль себе на лоб не вешаю.

Она мой взгляд перехватывает и перестаёт улыбаться.

— Да не смотри ты так. Удавкой. Пойдём, покажу, где душ и ванная…

Мне не хочется следовать за ней. Ничего не хочется. Но выбора у меня нет. Не в окно же выбрасываться. Охрана Зверя кругом. Но от взглядов снисходительных огрызнуться хочется и сделать что-то из ряда вон.

Дурная, должно быть, становлюсь… Но заставляю себя идти за Натальей. Потом она дверь ванной перед собой толкает. Светлый кафель двух оттенков бежевого на стенах и на полу — в клетку мелкую, с ракушками посередине. В одном углу — ванна, рядом раковина-тюльпан и зеркало на дней. В другом углу — кабина душевая и унитаз рядом с ней. Аккуратно всё сделано. Пар в воздухе ещё висит. Я на кабину смотрю, кажется, ею последний раз недавно только пользовались.

— Проходи. Осмотрись. Мыльно-рыльное над ванной на полках стоит. Полотенца на корзине лежат. Если что по-женски надо, то в шкафу под раковиной найдёшь… Сейчас одежду принесу, а ты пока выбери себе шампунь и мыло. У меня этого добра много, я люблю сладкие ароматы…

Наталья меня на пару минут оставляет. У неё и правда много сладковатых ароматов — миндаль, кокос, ваниль, шоколад. Как будто кондитерская фабрика. Она и сама булочку напоминает сдобную. Мужикам её, наверное, откусить хочется и распробовать.

Едко думаю и со злобой неожиданной. Но саму себя одёргиваю.

— Одежду в спальню отнесла…

Дверь ванной отворяется, Наталья снова здесь.

— Вот халат, на крючок повесила. После душа — самое то в халате сидеть. Как умоешься, наверх поднимайся. Вторая дверь налево по коридору. Там постелено. Ваша спальня…

Она говорит «ваша спальня» — значит, моя и Зверя. Неужто сама с них не кувыркалась? Или для него это в порядке вещей, со всеми подряд сношаться?

— Ну, не буду мешать. Мойся, в общем, — говорит Наталья и уходит, не дождавшись от меня «спасибо».

Я обычно всех благодарю за внимание и помощь, а тут словно язык присох и обломится, если слово лишнее скажу.

С облегчением в кабину душевую залезаю. Смываю с себя всё. С трудом нашла среди всех прочих баночек шампунь с ароматом груши. Более-менее нейтральный и не слишком приторный. Потом волосы немного феном просушиваю. Халат на голое тело набрасываю. По-женски мне ничего не надо, выделений нет у меня. Мазало первый день, а потом перестало. Значит, ли это, что я теперь должна буду перед Зверем ноги раздвигать?

Не хочется. Особенно сейчас не хочется. Нутро бунтует. Так что я на корточки сажусь и перебираю содержимое. Нахожу тампоны, размером маленькие. Вдруг Зверь ниточку увидит и побрезгует проверить?

Не знаю, как долго его так удастся обманывать и удерживать. Да и гарантии нет, что он меня по-другому не использует. Ведь взял меня иначе — пальцами дрожь выбил и орган свой между грудей пристроил.

От воспоминаний порочных бросает в дрожь. Кипяток по коже. До нервов опаляющий. Лицо полыхает. Щёки пунцовые. Дурь он прямиком под кожу вгоняет. В кровь пускает блажь и мысли вязкие. В животе болтанка странная начинается. Словно там крыльями птица машет, но вверх взлететь не может — тянет вниз тяжестью странной. Горячей.

Пора выходить. И мысли эти прямо здесь оставить.

Я наверх поднимаюсь. Стараюсь лишних движений не делать и звуков производить тоже.

Спальня приготовленная чистотой и порядком сверкает. Одежда сложена на стуле с высокой спинкой. Кровать огромная, двуспальная, застелена покрывало золотистым с красными маками огромными. На трюмо стоят баночки с кремами, расчёски в первом ящике лежат. Я волосы немного просушила, но теперь надо расчесать их.