– Что вас здесь заинтересовало? – стараясь выглядеть равнодушным, спросил Норманн.

– Откуда у вас персидская карта диких земель Тартарии?

– Почему вы решили, что карта персидская?

– Ну как же! Вон надписи арабской вязью. – Барон ткнул пальцем в название реки.

Ах вон оно что! Когда рисовалась карта, Норманн просто от скуки стилизовал русские буквы под восточную вязь. Внешне конечно же очень похоже на арабское письмо, и прочитать практически невозможно, текст написан по-русски, но в стиле двадцать первого века. Карта на самом деле очень интересная, например, с востока в море впадают две реки – Сырдарья и Амударья, а Урал отмечен более полноводным, чем Волга.

– Хинрих Пап получил от меня подробную карту Великого шелкового пути, так что вам не придется идти вслепую.

– А мне можно посмотреть? – робко попросил Осеандр.

– Пожалуйста! – Норманн развернул карту и откинулся в кресле.

Ганзейцы благоговейно водили пальцами по куску шелка и шепотом выражали свой восторг. Четырнадцатый век, для Европы Земля не только плоская, но и полная неведомых загадок. Начни сейчас Норманн рассказывать о жутких чудовищах, великанах и прочих людоедах, никто из них не усомнится в правдивости его слов. Далекие края страшили своей таинственностью, как темная комната пугает маленьких детишек.

– Господин, – дворецкий слегка приоткрыл дверь, – пришел Хинрих Пап, я его отвел в рабочий кабинет.

– Проводи туда моих гостей, я спущусь чуть позже. И позови Томаса, надо оружие повесить на место.

Норманн решил держать дистанцию с посланцами Ганзы, друзьями-приятелями им не быть хотя бы по причине скорого расставания. А дружелюбная встреча может быть воспринята как слабость, заискивание перед всесильной Ганзой. В складывающихся обстоятельствах Любек более заинтересован в дружбе с зарождающимся княжеством. Норманн не собирался делать никаких встречных шагов, тем более после неожиданного пассажа с обретением родителя. Что ни говори, а его папа ни много ни мало, а губернатор Новгорода. Как следствие, специалисты торгово-политического пасьянса обязательно пришлют сюда своих представителей. После разговора в рабочем кабинете на общие темы гостей накормили колбасками из дикой свиньи с тушеной квашеной капустой и крепким темным пивом по типу портера. Затем Норманн отправил баронов с монахами в гостевой дом, а сам решил переговорить с Максимом.

– Ты чего заявился так поздно? – удивленно спросил профессор.

– Понимаешь, Максим, я снова получил щедрые подарки от Ганзы.

– И что? Спал бы в сладких грезах.

– Подвоха опасаюсь. Я уезжаю надолго, здесь будет править мой дядя Владимир Данилович.

– Ну и?..

– Как бы чудес не натворили за моей спиной.

– Э, друг, зря волнуешься. По лествичному праву определяется родовой принцип как наследования, так и управления имуществом.

– И я об этом, начнут тут без меня хозяйничать – и тю-тю все мои планы.

– Ты не понял, здесь твое личное имение, им никто без тебя не может распоряжаться.

– Типа есть колхозное добро, а есть и личное подворье.

– Организацию ваших колхозов я не знаю, но в любом случае это не кибуц. Так что успокойся и отправляйся в Персию.

– У меня к тебе еще одна просьба. В мое отсутствие могут приехать представители Ганзы и Москвы.

– Возможно, но необязательно. Ты владетель здешних земель, и ни с кем другим о деле они говорить не будут.

– Еще вопрос. Я могу встретить торговцев из Грузии, Армении и Сирии?

– На рынках обязательно встретишь, но реальную пользу могут дать только сирийцы.

– У них должны быть хорошие рубины.

– Не только. Развал Римской империи аукнулся не только Европе, но и Ближнему Востоку, а Сирия попала под крылышко Византии.

– Но крестоносцы…

– Забудь это слово, термин «крестоносцы» появится через триста лет, сейчас их называют «франки».

– Мне без разницы всякие там термины. Парча – вот единственный интерес от встречи с сирийцами.

– Дорогая штука, ткачество золотой и серебряной нитью только у них. Но лучше вези хлопок, озолотишься со своим трощением[17].

– Выг уезжает со мной, проследи за закупкой поташа.

– Не волнуйся, я первый заинтересован в выпуске тугоплавкого стекла. Пошли наверх, чайку попьем.

Разговор затянулся за полночь. Неожиданно оказалось очень много важных тем, которые просто некому было поручить. Тот же бисер, ну кто еще поможет стекольщикам наладить выпуск этих крошечных шариков? Простенькое, даже примитивное производство может встать от совершенно незначительной мелочи, которую в нынешний век еще не изобрели.

Драккар практически летел по волнам Онеги, Норманн снова пересекал озеро. На этот раз его целью была река Водла, где недалеко от Пудожского монастыря на Медвежьей горе стояла Вянгинская пристань. Крепость контролировала торговый путь из Архангельска в Новгород, а Кречет – двоюродный брат Федора Даниловича Вянгинского, был там воеводой. С утра речной флот потянулся к Рыбреке, а через день все маленькие кораблики должны собраться в устье Вытегры. Драккар ходко пошел по реке, и вскоре завиднелись бревенчатые стены родового имения с длинной пристанью у берега.

– Правильная служба в крепости! – заговорил Варуч, недавно приехавший из Новгорода старшина корабельщиков и знаток этих мест.

– С чего так решил? – отозвался Норманн.

– Ты посмотри на встречающих – все безоружны, и родственник твой стоит в нарядном кафтане.

– Глазастый, я пока ничего не могу разглядеть.

– То не глаза видят, а зад чувствует! – засмеялся Варуч. – Я здесь не впервой, всех поименно знаю.

– Значит, и тебя задницей учуяли! – отшутился Норманн.

– А то! Не раз зимовал, и черемисов не раз вместе отгоняли.

– Неужели на крепость войной идут?

– Еще как! Каждый год перед ледоходом лезут на стены.

– Совсем оборзели гады! Ничего не боятся! – возмутился Норманн.

– Чего черемисам опасаться? Городов нет, купцов у себя на Вятке не трогают, пойди найди из каких мест пришли разбойники.

– А если подвесить на дыбу?

– Толку-то! Пытали и не раз, называет свою деревню, да где она, в той глухомани не найдешь.

– Федор Иванович, князь Устюжский, от вятичей горькими слезами плачет, меня уговаривал с ним в поход пойти.

– И не думай! Обманет! К тому же бесполезен поход, разбегутся черемисы с вотяками по лесам, обратно с носом вернешься.