составами. На подходе трубопровод, который позволит разгрузить "железку" для военных грузов. Качают не из рек, их легко отвести. Качают из скважин, ставших одним из главных источников воды для Империи. И бережёт Радан эти скважины как зеницу ока, для чего Второй штурмовой в новом округе и поставил.

Хан вытащил огромный нож. Ловко вертя его в руках, подошёл, оскалившись, к пленнику:

– Ну что, шакал, с кого начнём? Может, с тебя?

Можно и с него. Даже лучше, если с него. Хан в ярости, непохоже, что будет мучить. А вот других, может, и пощадит, пустив кровь ненавистному имперцу. Хотя вряд ли, что пощадит. Никого он не пощадит.

От ужаса живот свело судорогой. Легко думать о быстрой смерти и гораздо труднее принять её по-настоящему. Принять, что это конец, что Нийю он больше не увидит. И вообще ничего не увидит. Никогда.

Хан приставил к подбородку пленника остриё. Ухмыльнувшись, повёл чуть в сторону, рассекая кожу. На ковёр закапала кровь.

– Пощады проси, пёс. Хорошо проси, на коленях. Может, не убью, жить оставлю. Бычье дерьмо выносить.

– Да пошёл ты, быколюб, – выдохнул с ненавистью Гарна. И тут же полетел на пол от тяжёлой, до искр в глазах, оплеухи.

Флаг–лейтенант лежал, вздрагивая от болезненных, по рёбрам, пинков. Почему хан медлит? Почему не убивает? Где спасительная темнота, за которой – конец страданиям?

Откуда-то донёсся тихий голос, удары внезапно прекратились. Гарна открыл глаза и увидел, как горец что-то неразборчиво говорит сидящему в углу незнакомцу. Неразборчиво, потому что голова у флаг−лейтенанта гудела, что твоё ведро. Хорошо врезал ильхорец, качественно. Кадор–кхаром, поди, владеет. Говорят, от таких ударов многие уже не встают.

Таинственный гость, поднявшись, вышел на свет. И хоть в глазах у Гарна троилось, ошибиться было трудно. Это был церковник, брат–инквизитор рангом викария, не меньше. Их красную форму ни с чем не спутаешь, да и серебряное, болтающееся на цепочке Око, сомнений не оставляло.

На висок легла ладонь, по голове разбежалось живительное тепло. Звон ушёл, рябь в глазах пропала. Стало легко и хорошо.

Гарна слышал про эти штучки. На офицерских курсах им рассказывали, ЧТО святоши вытворяют с людьми. Как они это делают – загадка, но вроде бы обучают этому в монастырях, расположенных на востоке Конклава. Особо лекторы эту тему не развивали. Империя – государство светское, а святоши свои способности получают якобы напрямую от Ока, что противоречит науке. Так это или нет – сказать трудно, но ходят слухи, что в имперской армии тоже имеются подразделения, в которых что-то такое преподают.

Сильные руки подняли флаг−лейтенанта и прислонили к деревянному ребру юрты. Церковник поднёс к губам пленника флягу, терпеливо дожидаясь, пока тот напьётся. Он не кричал и ничего не требовал. Он был доброжелателен и смиренен.

Гарна знал и про это. Инквизиторам положено демонстрировать милосердие и отсутствие ненависти к врагу. А демонстрируют они его обычно перед тем, как начинается самое страшное.

Допив воду, флаг−лейтенант перевёл дух.

– Теперь им, – кивнул он на бойцов.

Инквизитор сделал знак охране. Горцы нехотя достали кожаные бурдюки, дав напиться солдатам.

– Вам лучше? – участливо обратился к флаг–лейтенанту церковник. И глаза такие… Так только святоши смотрят, вроде на тебя, а вроде куда-то в бесконечность, где – Око и Великий свет. Интересно, ему и правда жаль пленника?

– Да.

– Хорошо. Пойдёмте со мной.

Церковник помог ему подняться и повёл к выходу.

– А мои люди?

– Останутся здесь. Не волнуйтесь, они находятся под моей защитой.

Ну да, под защитой. Могущей на деле оказаться хуже всех варваров, вместе взятых.

– Прошу сюда, – завёл пленника инквизитор в свою юрту. Внутри стояли деревянный стол, стулья и даже небольшой шкаф, что для местных воинов – дичь полная, потому как не признают они никакой мебели, особенно в походе. В городах, конечно, по-другому, но там и племена другие, которых вечно воюющие джиссары и тууки недолюбливают. Недолюбливают, но жён берут оттуда. И детей своих нередко в города учиться отправляют.

Инквизитор произнёс короткую молитву, не спуская с пленника цепкого взгляда. Не повезло флаг−лейтенанту, не попался он обычному бюрократу, который формально бы допросил, да и пристрелил в чистом поле. Этот, похоже, въедливый. Непонятно только, что ему нужно от фронтового разведчика.

Кроме инквизитора в юрте никого не было. На первый взгляд, оставаться наедине с пленником – глупость и риск. Но это только на первый. Будь он даже без наручников и полон сил, флаг−лейтенант не подумал бы нападать на церковника. Он слишком хорошо знал, на что способна эта братия.

Один, например, ускользнул из плена, притворившись мёртвым. Взял – и остановил сердце, после чего сбежал из морга, попутно укокошив четверых охранников. Инквизиторы – элита Конклава, Гарна они не по чину. Не та у него подготовка, не волкодав он фронтовой и в Гвардии Канцлера не служит, а потому будет сидеть ровно и ждать. Чего – он и сам не знает, но так устроен человек, что до последнего на что-то надеется.

– Если я не ошибаюсь, вас зовут Тар Гарна? – вкрадчиво начал допрос церковник.

Ошибётся он, как же.

– Верно.

– Флаг–лейтенант Второго штурмового корпуса Его Превосходительства Канцлера Имперской армии?

Надо же, как витиевато. Враги обычно так не говорят, для них имперец – он и есть имперец. Интересно, издевается или любит точность? Но непохоже, что издевается. Нет в его голосе ни насмешки, ни злобы, только лишь спокойная внимательность.

– Да.

Кивнув, инквизитор сделал пометку на листе. Задумался на секунду, словно концентрируясь. Похоже, что простые вопросы кончились. Похоже, что сейчас начнутся… прения сторон.

– В чём заключалось ваше задание? Что ваша группа делала за линией фронта, да ещё так далеко?

Тишина.

– Я прошу вас ответить. Я не хочу брать грех на душу, не хочу прибегать к насилию. Но я сделаю это, если вы не оставите мне выбора.

Гарна молчал. Вздохнув, церковник пошевелил губами, обращая взор к потолку. Он просил прощения к Ока за то, что собирался сотворить с пленником.

Инквизитор встал. Подошёл к Гарна, встряхнул кистями рук. Коротко, без замаха, ткнул двумя пальцами пленнику в ногу.

…боль. Дикая, раздирающая агония. Такая, будто конечность проткнули раскалённым копьём, пустив вдогонку ток. Гарна заорал, в глазах потемнело. Так больно ему не было никогда.

– Я повторяю вопрос. Что ваша группа делала возле объекта Конклава? Что вам известно о нём?

Всё-таки объект Конклава… Да ни хрена о нём, если честно, не известно. Щёлкнул разведсамолёт сверху стройку, передал фотографии в штаб, а оттуда их переслали в отдел разведки с