пометкой "разобраться и доложить". А кто будет разбираться, когда текущих дел – море, да ещё и некомплект в связи с потерями?

Потому и вызвал командир к себе вчерашнего студента, потому и отправил его в глубокий тыл. Кое-какой опыт у Гарна был, но так далеко его ещё не заносило. Впрочем, солдат вопросов не задаёт. Солдат – выполняет, даже ценой жизни.

И ведь самое обидное, что почти всё получилось! И до точки без приключений дошли, несколько раз разминувшись с патрулями. И объект нащёлкали с удачных ракурсов, благо он находился в ущелье, которое сверху отлично просматривалось. Даже в штаб передали, что всё в порядке. Возвращается группа, и не пустая – с гостинцами, а подробнее – при встрече, ибо приём в горах, прямо скажем, хреновый, да и пеленгаторы не дремлют.

Гостинцы, правда, так себе. Как было неясно, что на объекте творится, так и осталось. Грузовики какие-то, домики деревянные вроде казарм, несколько автоцистерн. В центре – большая скважина, накрытая маскировочной сеткой. От неё к ближайшему строению проложены трубы, туда же протянуты провода от стационарных генераторов.

По периметру – пара церковных зениток, шугнувших разведсамолёт. Ещё в наличии пропускной пункт и караулка с ильхорским охранением. Ни святош, ни походной церкви группа не разглядела. Хотя с них станется и горцами обрядиться, проворачивали уже такие фокусы.

В общем, понятно, что ни черта непонятно. Единственная версия – Конклав возводит поближе к границе насосную станцию для снабжения войск. Идущие из тыла автоцистерны – штука уязвимая, раздолбать их можно в два счёта. Зениток же у церковников мало, да и не достают они до новейших имперских ракетоносцев.

Интересно, отчего инквизитор так интересуется объектом. Что такого Империя может про него знать? Насосная станция упрощает логистику и может послужить опорной точкой для наступления, но скопления сил в районе не наблюдается. И потом, чем они в узкой долине будут прикрываться от ракетоносцев? Для которых концентрация войск – кусок лакомее некуда?

Ракетоносцы… Удивила тогда Империя церковников, умудрившись в полной тайне от Конклава построить и испытать звено тяжёлых самолётов, разящих врага почти с трёхкилометровой высоты. Проект "Сокол", как полгода назад сообщили по радио, застал противника врасплох и позволил Радану укрепиться на новых рубежах, в крошку перемалывая войска противника.

В штабе поговаривали что чуть ли не весь Четвёртый сектор был брошен на охрану проекта. Что гвардейцы сделали невозможное, скрыв от врага сам факт существования "Сокола". Как – никто не знает, но Гвардия – на то и Гвардия, чтобы воплощать в жизнь немыслимое. Потому и мечется теперь Конклав, корчась от ракетных ударов. Потому и клепает примитивные зенитки, которые разве против разведсамолетов и годятся. Потому и проигрывает!

Так чего же хочет церковник? Что такого мог узнать флаг−лейтенант, чтобы сам инквизитор сейчас его допрашивал? Или не так прост тот объект, как кажется? Или есть у него двойное дно, которое разведгруппа ненароком могла обнаружить?

Допрос продолжался несколько часов. Инквизитор не менял тона и не сбавлял темпа, он задействовал всё новые и новые болевые точки, делая мучение невыносимым.

– Что ты знаешь об объекте? Какую информацию вы собирали? Сколько групп действует в этом районе? Ты знаешь, ты должен знать хотя бы что-то. Не сопротивляйся, ты всё равно расскажешь всё. Не здесь – так в штабе провинции. Не молчи, флаг−лейтенант, этим ты только усугубляешь своё положение. Не молчи!

– Чего ты хочешь? Чего?! – взорвался, не выдержав, Гарна. – Я во всём признаюсь, всё подпишу! Что тебе сказать? Что штаб знает про объект? Да знает, знает! Всё знает! Только скажи мне, что он знает, а я потом – тебе! Тебе, в штабе, в Авриуме, всем, кому хочешь! Только не надо больше, не надо, не надо!

Он не говорил – выл, захлёбываясь слезами. Сломал его церковник, растоптал, и от этого было ещё горше. Всё бы он рассказал, если б знал. Всё бы выложил, потому что нет у него сил такой муке сопротивляться. Он и так разболтал про задание и про фотографии, да только мало этого. Не верит ему инквизитор, ищет второе дно. Но нет его, этого дна!

Гарна не чувствовал тела, он был уже на грани. Ещё немного – и не выдержит, остановится сердце. Непонятно, пугает это или успокаивает. Ещё тычок, ещё лишь один тычок – и конец мучениям.

Но отправиться к праотцам ему была не судьба. Слишком опытен и искушён был брат–инквизитор, слишком хорошо знал своё дело. Он вылил на пленника ведро холодной воды и снова положил на висок руку. Флаг–лейтенант тяжело застонал и посмотрел на мучителя мутным взглядом. Почему церковник остановился? Что задумал?

Посмотрев за спину Гарна, инквизитор сделал кому-то приглашающий жест. С трудом обернувшись, офицер увидел, как ильхорцы заводят в юрту солдат. Его солдат! Флаг–лейтенант понял всё. Он рванулся к своим, но тело не слушалось. Ему оставалось только беспомощно наблюдать.

Горцы ударили бойцов по ногам, опустив их на колени. Вытащили, приставили к шеям отточенные ножи. Церковник закрыл глаза и замер, произнося про себя молитву. Молился он долго, почти минуту. Открыв глаза, ткнул пальцем в одного из пленников:

– Этого.

Глотку солдата легко рассекла закалённая сталь. Брызнула кровь, боец упал на пол и захрипел, зажимая руками располосованное горло. Инквизитор смотрел на это не мигая. Это у них заведено так – на грехи свои смотреть, не отворачиваясь. Иначе не простит Око, припомнит на том свете, когда в ворота Райского сада душа постучится.

Гарна попытался вскочить, но вместо этого обессиленно рухнул со стула. Он заорал и выматерился, проклиная своего палача, но тот невозмутимо пропустил ругательства мимо ушей.

– Мне очень жаль, что пришлось прибегнуть к таким методам. Но ты – ты не оставил мне выбора своим упрямством. Этот объект имеет большое значение для Конклава, и я не верю, что разведгруппа оказалась здесь случайно. Скажи мне, что вам известно и всё закончится. Даю слово.

– Я не знаю ничего! – закричал, с трудом подняв голову, Гарна. – Я клянусь тебе – не знаю! Самолёт сфотографировал стройку и передал в штаб, нас прислали, чтобы выяснить. Это всё! Мы даже фотографии перекинуть не успели, хотели к границе выйти. Потом засада, радиста убили, рацию прострелили, мы четверых потеряли, еле ушли. Думали – оторвались, оказалось, что нет. У вас же записи наши есть, плёнки, зачем мне врать? Зачем?!

– Хотелось бы верить, да не могу, – покачал головой церковник. – Ваши записи и плёнки ничего не доказывают. Мы знаем, что вы изучали объект,