вытащил ствол и, размахнувшись, швырнул с обрыва. Подняв руки, посмотрел исподлобья на горца.

Сакташ подошёл к кабине и вытащил полумёртвого от страха водителя. Толкнул к инквизитору, которого держал на мушке Джурах. Залез в кузов.

– Выходи! Приехали!

Он схватил пленника и подтащил к откинутому борту. Пихнул с такой силой, что Гарна, не удержавшись, полетел вниз. Кое-как спружинив ногами, он упал в дорожную пыль, больно ударившись о землю. Предплечья заныли от удара, из ссадин потекла кровь.

Сакташ подошёл к пленнику и поднял его за волосы, пинком отправив флаг−лейтенанта в сторону инквизитора. Палач и жертва встали рядом, будучи теперь полностью равны.

– Что, пёс, – прорычал горец. – Думал, не отомстим? Наказывать тебя будем, бабу из тебя сделаем. А потом всех вас – туда. – Мотнул он стволом в сторону обрыва.

– Не дури, Сакташ, – вмешался инквизитор. – Тебе не поверят. Меня будут искать, вас – допрашивать. И не свои – Конклав! Опусти автомат. Сделаем вид, что ничего не было. Ты погорячился, я погорячился – с кем не бывает.

– Думаешь, совсем глупый? – засмеялся Сакташ. – Думаешь, дальше с тобой поеду? Чтобы меня – к стенке? И семью? Веди его, брат, – обратился он к Джураху. – Вон туда, за камень.

Джурах, набычившись, подошёл к пленнику:

– Пошли!

– Сакташ, хочешь убить – убей, но его не трогайте, – снова перебил инквизитор. – Мерзко это перед Оком. В аду гореть будете, вечность вечную. Одумайся!

– Я в твой глаз не верю, – хохотнул горец. – И Джурах – не верит. Свои у нас боги, настоящие. А ты – заткнись, пристрелю!

Но Джурах не успел позабавиться с пленником. Молниеносным движением инквизитор перехватил автомат и ударил горца локтем в кадык. После чего, прикрывшись обмякшим врагом, дал короткую очередь в Сакташа.

Сакташ был хорошим бойцом. Получив смертельное ранение, он успел выстрелить в ответ. Пули прошили водителя с инквизитором. Миновав, при этом, Гарна, которого церковник, борясь с Джурахом, ненароком толкнул на землю.

Инквизитор дёрнулся и осел. Из-под бурой, походной рясы расползлось тёмное пятно.

Вокруг опустилась оглушительная, прерываемая посвистом ветра, тишина. Сакташ лежал на спине, глядя невидящими глазами в небо. Неподалёку в позе эмбриона свернулся водила, рядом – брат–инквизитор с навалившимся на него Джурахом. Церковник был в сознании, он смотрел на Гарна и шевелил губами, будто молился. Затем отвёл от пленника взгляд и застыл навсегда.

Шок прошёл, вернулись нахлынувшие ещё в лагере силы. Судьба берегла солдата, давая шанс закончить важную миссию. Надо торопиться, пока сюда не пожаловал кто-нибудь ещё!

Флаг–лейтенант вскочил в кузов и отщёлкнул замки грузовых ремней. Подтащив к краю, небрежно столкнул на землю сложенный мотоцикл. Можно спокойно кидать машинку хоть в грязь, хоть на камни – она не подведёт. В полевых условиях грузчики не предусмотрены, а вот времени может быть в обрез.

Разложив мотоцикл, флаг–лейтенант завёл его нажатием кнопки. Подбежав к Сакташу, сдёрнул с него автомат. Собрал с трупов фляги и запасные магазины, на всякий случай обыскал инквизитора. В карманах церковника было пусто, если не считать удостоверения, походного молитвенника да кошелька, к тому же простреленного.

Гарна оставил документ себе, швырнув остальное с обрыва. Залез на мотоцикл, прикинул направление. Наверное, туда, по уходящей наверх горной тропе.

Выкрутив ручку газа он, вспахав колесом землю, рванул к вершине. Ему нельзя было терять ни минуты.

Глава 21

Ему было жутко, невыносимо холодно. В бытность разведчиком Гарна не раз переваливал через хребты, ведь границу через охраняемые долины не перейдёшь. Но одно дело – с баллоном кислорода и в полной экипировке, и совсем другое – в полевой форме. Он поторопился воспользоваться свалившейся на него удачей, не подумав натянуть в несколько слоёв снятую с трупов одежду. И теперь флаг−лейтенант расплачивался за это, стуча зубами и замерзая.

Мотор ревел, захлёбываясь в разреженном воздухе, закоченевшие ноги приятно грел радиатор. Грудь сдавило удушьем, высокогорный мороз продирал до костей, рисуя на металле причудливые узоры. Тропинка же – змеилась всё выше.

Беглец поднялся почти до вершины, километра на три, а то и на четыре. Он не смотрел вниз и старался не думать, что может случиться с одним неверным поворотом руля.

Воздух истончался, кислорода становилось всё меньше. В голове зазвенело. Спутались, поплыли куда-то мысли. Вспомнился дом, Нийя и почему-то бабушкины пироги. Флаг–лейтенант вдруг понял, что смертельно устал. Надо остановиться и прилечь, и тогда сразу станет хорошо. Хорошо и тепло…

Гарна тряхнул головой и больно ущипнул посиневшую от холода щёку. Он не имеет права бездарно замёрзнуть после того, как чудом избежал плена. Он должен, обязан сообщить своим о планах Конклава. И вздохнёт спокойно только тогда, когда ракетоносцы смешают базу церковников с землёй.

Поясница ныла от тряски, из-под колёс разлетались заиндевевшие камешки. Лет тридцать назад снега в этих краях было по пояс, но пришла жара и вечные сугробы стаяли, открыв новые пути для контрабандистов. По таким тропинкам нередко проходили караваны с наркотиками, оружием и даже живым товаром. И хотя работорговля в Империи была строго запрещена, находились охотники и до неё, особенно на северных, богатых плодородной землёй границах.

Не так давно армия накрыла несколько крупных ферм, где трудились за миску похлёбки ильхорские "беженцы". Хозяев арестовали, парочку даже казнили. История наделала столько шума, что Канцлер выступил по радио с гневной отповедью рабовладельцам. Да только штука том, что на севере без этого – никуда.

Найти работников на фермы непросто, сказались мобилизация и военные потери. Те же, кто болтался в тылу без дела, готовы были на всё, лишь бы не ехать на северную границу. Дошло до того, что Второй Сенат предложил пригнать на плантации зеков, но тут на дыбы встали сами фермеры, которым было проще рисковать арестом, чем иметь дело с урками.

Канцлер против работорговли, но Империи нужно чем-то кормить народ. И значит, арестованных скоро отпустят, сделав напоследок строгое внушение. Да и в Корпусе поговаривали, что у погранцов с ильхорцами есть джентльменское соглашение касательно караванов, доставляющих невольников для северных хозяйств.

Фермеров, правда, предупредили, чтобы не борзели и на работниках не экономили. Иначе лёгким испугом можно не отделаться, а землю всегда найдётся кому выкупить. Рабов же наверняка после войны освободят. Не могут не освободить.

Гарна бросил взгляд вверх, где сквозь небо проступала чернота мирового пространства. Зрелище было жутковатым. Флаг-лейтенанту показалось, что неведомая сила сейчас оторвёт его от земли и унесёт в бесконечность. Он вспомнил, как студентом зачитывался фантастическими книгами, описывающими жизнь на других планетах. Как газеты писали о планах строительства космической