И, поднеся пальто к глазам, читает: «Ты и восемь твоих лучших подруг поедете на праздник, который мы организуем у кого-то из вас дома, на лимузине «Линкольн стретч»! С шампанским в самолете вы три часа сможете разъезжать по городу, чтобы посмотреть на других и показать себя. К вашему возвращению тусовка уже будет в самом разгаре! Соберутся восемьдесят гостей, у дверей вас встретит швейцар, а внутри ритмом будет править приглашенный диджей – и можно зажигать!»

Девушка бросается к родителям с поцелуями.

– Это лучшее Рождество всех времен и народов! Мне надо срочно рассказать Лили и Мии. Можно я пойду?

– Разумеется.

Анна-Мари выхватывает смартфон, набирает номер и, погрузившись в болтовню, принимается кружить по гостиной туда-сюда.

– Лили и кому еще?

Оскар только пожимает плечами.

По мере приближения к ужину становится ясно, что пик празднества миновал. Оставшиеся подарки быстро находят своих хозяев. Для родителей приготовлен недельный отпуск на Канарах в окружении живописных рыбацких деревушек, включающий подъем на вулкан, – таким образом, квартира будет полностью в распоряжении молодежи. В дополнение Карола дарит мужу набор для ухода за курительной трубкой, состоящий из акрилового мундштука, ершиков и тампера. Он надевает ей на шею красивую нить янтаря. Дочь получает в придачу различные аксессуары и последнюю модель читалки с уже предоплаченным анатомическим атласом внутри. Тиль по-прежнему стоит как вкопанный, пытаясь разглядеть, не припасено ли что-нибудь и для него.

От горячего жарко́го из оленины идет пар. Семья расселась за столом – в обоих концах родители, напротив того места, где когда-то сидел Тиль – Анна-Мари. Они протягивают друг другу руки, желая приятной рождественской трапезы. Парень стоит поодаль, чувствуя свою непричастность. Опустив голову, все той же шатающейся походкой уходит обратно к себе.

– Что это было?

– Гм.

– Пройдет неделя-другая – и он снова станет прежним.

– Правда?

– Это финальная, глубокая стадия. Теперь ему станет ясно, что необходимо приложить усилия, чтобы снова стать частью семьи.

– Будем надеяться.

Оскар разделывает мясо. Карола передает по кругу корзину с белым хлебом, шлепает каждому на тарелку ложку картофельного пюре. В последнюю очередь отец накладывает порцию себе, поднимает бокал. Они чокаются и, сделав по небольшому глотку красного вина, молча отведывают жарко́е.

Булыжная мостовая. Обстановка на площади вокруг фонтана напоминает ночь народных гуляний. На улице толпа; одни люди стоят, разбившись на группы перед входом в дом Тегетмейеров, другие выстроились в очередь перед шавермочной, кто-то подключил к телефонам колонки и, вывернув громкость на полную, поставил рядом с собой на асфальт. Пьют много, девушки в основном белое вино или шампанское, мальчики преимущественно пиво. Должно быть, здесь не одна сотня человек. Двое тащат ящик с пивом, их тут же окружают жаждущие, нащупывая в задних карманах кошельки. Девушка в мини-юбке и неоновой расцветки легинсах взбирается на один из больших мусорных контейнеров возле булочной Треттеров, в окнах которой еще горит свет, машет в воздухе правой рукой в такт монотонному ритму. Парни раззадоривают ее, посвистывая, и вот она начинает кружить бедрами, приседает, снизу к ней приближается пацан с гирляндой на шее и засовывает голову ей под юбку. Поджигают петарды и бросают в толпу. Собравшиеся прыгают на месте, словно их сбросило на тарзанке с моста, и хватаются друг за дружку, если их заносит. Грохочут ракеты, выстреливая в переулок.

Натянув на глаза капюшон и сторонясь толпы, мальчик лет двенадцати на вид несет перед собой зажженную свечу, следя за тем, чтобы ее не задуло. В окнах эркера темно. Приблизившись к толпе, он опускает свечу на землю, где уже горят и другие – море огоньков различных цветов и размеров. В остальных комнатах дома горит свет, из гостиной через распахнутые створки доносятся глубокие басы. На их фоне портативные усилители тех, что толкутся снаружи, выглядят просто смешно. Укутанный мальчик какое-то время молча стоит под окном, затем пробирается сквозь ряды ревущей и танцующей молодежи и вновь скрывается в темноте.

Весь город не спит. Взмывающие ввысь фейерверки на несколько мгновений озаряют черное ночное небо, окрашивают лик застеленной дымкой луны в кроваво-красный, проливают на землю звездный дождь. Пол-улицы перегородил вставший колесами на тротуар лимузин. Девчонка, танцевавшая на контейнере, помогла парню взобраться к ней, и теперь он обнимает ее сзади, опускается и поднимается вместе с ней. Окружившие пару друзья хлопают в ладоши, подбадривают, улюлюкают и распевают «Tonight will be that night». Бросается в глаза, что все они полураздеты, в лучшем случае на ком-то свитер или легкая куртка, воздух на удивление теплый, снег давно уже стаял.

С противоположной стороны улицы, ук-рывшись в тени подъезда, курит мужчина. Неподалеку от него останавливается Ким. Прижавшись к стене, она стоит осторожно, ищет в карманах сигареты. Мужчина наблюдает за ней сбоку, его рука словно срослась с камерой. На ней простые синие джинсы и стеганая куртка, которая велика ей на несколько размеров. Когда очередной всполох озаряет небо, узкий прошеек между домами и всех тех, кто, задрав голову, следит за полетом петарды, можно разглядеть темные круги у нее под глазами.

Мужчина в трениках протягивает ей пачку «Мальборо Голд». Вскользь улыбнувшись, она вытаскивает сигарету; он дает ей зажигалку. Мигает красный огонек на кнопке записи. Пока они курят, со стороны фонтана подходит все больше и больше народа, и вот уже улица полна. По всей видимости, собравшиеся не знакомы друг с другом, потому что продолжают держаться небольшими компаниями. Некоторые достали телефоны и принялись снимать самих себя, других, фасад дома. Они смеются и шумят, многие изрядно выпили. То тут, то там среди толпы мелькает фигура девушки с непроницаемым лицом, ссутулившейся и устремившей взгляд прямо перед собой. Ей под тридцать, благородные черты лица усеяны созвездиями веснушек. Она целеустремленно пробивается сквозь толпу, сжимая в руке зеленую ветвь. Где-то воет сирена. А может, это заливается младенец. Девушка останавливается под эркером, кладет ветку на землю между свечами, поднимает взгляд наверх. Только теперь, по-прежнему стоя через дорогу, вдали от девушки с веснушками, Ким понимает, что Тиль не просто опустил жалюзи, а чем-то заклеил стекла.

Ей требуется время, прежде чем она вновь сможет нормально дышать, набирая достаточное количество воздуха в грудь. Она растаптывает окурок, прячет ладони в карманы куртки, пытается отыскать взглядом другую девушку, но ее, кажется, окончательно поглотила толпа. Стоящий рядом мужчина не сводит с нее глаз. От взгляда Ким не ускользает, что он уже не раз собирался что-то сказать, но до сих пор не сумел этого. Чтобы ускорить неизбежное, она поворачивается к нему и спрашивает:

– Могу ли я чем-нибудь помочь?

– Нет-нет, – отвечает тот и демонстративно ищет кого-то глазами в толпе. – Просто в какой-то момент вы мне показались знакомой, вот и все. – Он бросает на нее поверхностный взгляд и снова обращает взор к собравшимся. Прямо перед ними взрывается петарда, кучка подростков сдавленно хихикает.