Я не знала, чего ожидала, за последний час я забыла о своих мыслях и с удовольствием втянула воздух, когда дверь распахнулась внутрь. Но мне не хватало дыхания для этого, я слишком часто моргала, потому что мое сердцебиение ускорялось от волнения.

Я отпустила перила и подошла ближе, в то время как мистер Рид снял со стены одну из ламп и подал ее мне.

Он дал мне пройти, и я вошла в маленькую комнату, почти полностью освещенную светом лампы.

Он не обещал многого. Она действительно была маленькой и совершенно не такой комнатой, к которым я привыкла дома, но странным образом мне она нравилась, и мое внутреннее спокойствие медленно возвращалось ко мне.

Стены были оклеены светлыми ненавязчивыми узорчатыми обоями, мебель: стол, стул, кровать и две полки – была из темного дерева, а на половицах под моими ногами не было ковра. В углу, рядом с маленьким окошком, стояла черная печка, похожая на ту, что была в комнате отдыха в библиотеке. Она была, по крайней мере, достаточно большой, чтобы обогреть комнату и приготовить на ней чай. Я всегда считала небольшие тесные комнаты домашними, и, хотя мои комнаты иногда были в два раза больше, здесь не чувствовалось стеснения.

Я повесила фонарь на крючок рядом с дверью и внимательно все осмотрела. Старая мебель, изношенная множеством прошлых обитателей, все же обладала неким шармом. На полках стояли книги, и когда я сделала несколько шагов в комнату, я измерила глазами пространство между второй полкой и маленькой печкой. Я улыбнулась, осознав, что этого будет вполне достаточно, чтобы поставить здесь мое темно-зеленое кресло.

Медленно повернувшись, я снова осмотрела узкую кровать, к которой скорее всего мне придется привыкнуть, а затем повернулась к мистеру Риду, который стоял в дверях, прислонившись плечом к дверной раме, и выжидательно смотрел на меня.

Я не знала почему, но мне было некомфортно от того, что за мной наблюдают, пока я стою здесь и осматриваюсь. Спокойно пропустив его взгляд мимо себя, я сделала вид, что ничего не заметила, и обнаружила вторую дверь.

Она была невзрачной, так как тоже была оклеена обоями, но это открытие нанесло мне удар в грудь.

Я слегка прочистила горло и, стараясь говорить спокойно, посмотрела на мистера Рида.

– Куда ведет эта дверь? – спросила я его, и он опустил взгляд, который прежде был таким стойким. Он сжал губы, и безмятежное выражение исчезло с его лица.

– В соседнюю комнату, – неопределенно сказал он, и я почувствовала, что ему неприятно отвечать на этот вопрос. Но я не собиралась оставлять все как есть.

– И кто там живет? – уточнила я, вызывающе посмотрев на библиотекаря.

– Я, – просто ответил он и поднял взгляд, словно ожидая, что в следующий момент я упаду в обморок от испуга.

Но я этого не сделала, потому что уже знала об этом. Мистер Бойль был прав, и теперь я стояла здесь. В комнате, которая мне нравится, но принадлежит мужчине.

Но я не сдалась так быстро.

– Дверь можно запереть? – поинтересовалась я, и мистер Рид пораженно поднял брови.

– Она всегда заперта, – серьезно заверил он меня, и я начала задумчиво жевать нижнюю губу, глядя на дверь, утопающую в ярких красках стены.

Я подумала, что если эта дверь действительно всегда была заперта, то она никак не будет отличаться от обычной стены.

– У кого есть ключ? – задала я свой последний решающий вопрос и взглянула на мистера Рида, который оттолкнулся от дверной рамы и снова стоял прямо.

– Если вы переедете сюда, то он будет только у вас, мисс Крамб, – сказал он мне именно то, что я надеялась услышать, и на моих губах заиграла улыбка.

– Что ж, – произнесла я, и теперь я была в приподнятом настроении. Я подошла к выходу, и мистер Рид сделал пару шагов назад, чтобы дать мне пройти. – Тогда я переезжаю завтра.

Вечером тетя сказала, что дядя Альфред говорил с ней, и теперь она согласна с тем, что я хочу завтра съехать. Однако она попросила меня встречаться с ней и моей матерью за обедом хотя бы два раза в неделю и прийти на ужин в предстоящую субботу, чтобы подготовиться к вечернему балу.

Я согласилась с ней и объяснила, что в любом случае планировала провести субботу в доме дяди, а затем отправиться вместе с ними в бальный зал.

Тетя очень обрадовалась этому, но напомнила, что моя мама до сих пор не простила меня.

Я только пожала плечами. Я могла жить с этим. Я знала, что она успокоится. В конце концов, она была моей матерью и она любила меня.

Наступил четверг, и беспокойство внутри меня усилилось. Хотя разумом я понимала, что смогу жить одна, мои чувства не хотели признавать это, и меня охватила подавленность, от которой не получалось так легко избавиться. Похожая на сценическую боязнь, которая, вероятно, не пройдет, пока я не выйду на сцену.

Я пришла на работу, поздоровалась с невыспавшимся мистером Ридом, который пробурчал себе в шарф: «Доброе утро», и этот жест, который еще неделю назад я считала невежливым, теперь вызывал у меня ухмылку. Я покачала головой, думая об этом мужчине, который проявлял особый вид странности снаружи, а внутри был таким же человеком, как и все.

Тем более, если рассматривать объективно, его можно было назвать очень красивым. Если бы он не был таким напряженным, его лицо озаряла бы улыбка и он обращался бы с кем-то немного более обаятельно, и я бы не удивилась, если бы молодые девушки бегали за ним толпами.

Но я не верила в то, что он вообще способен быть более обаятельным, и даже в то, что он приветствует такое развитие событий.

Я, как и каждое утро, начала с газет, тихо напевая детские песни, чтобы было не так страшно спускать по ступенькам в архив.

После пришел Филипп Тамс. С красным носом, в огромной кепке и со стопкой газет под мышкой.

Когда я вытащила из кармана мешочек с деньгами и протянула ему два шиллинга, меня охватило ощущение этого незначительного счастливого момента повседневности. Я привыкла и чувствовала себя здесь комфортно. И это прогоняло покалывание из кончиков пальцев, которое пыталось убедить меня в том, что я не смогу управлять своей жизнью в одиночку.

Но я все еще была здесь, в этой библиотеке. Я пробивалась, прикладывала усилия, и это принесло мне чувство удовлетворения от того, что я что-то сделала. Из самой себя.

И как ни странно, я благодарна за это мистеру Риду. Он гонял меня и заставлял справляться со всем самой. Сначала я ненавидела это, но теперь это позволило мне гордиться собой.

Я вспомнила, что в самом начале мне сказал Генри, и теперь его слова действительно подтвердились.

Тихо постучав в дверь кабинета мистера Рида, я подождала незамедлительного разрешения войти.

Мистер Рид перелистывал документы в наполненном ими скоросшивателе и не взглянул на меня, когда я вошла. Выражение его лица было сосредоточенным, темные брови нахмурены, очки на носу сползли вниз.