«Я уверена, что с квартирой Эмилии Фальк будут сложности. Я бы даже сказала, неприятности. Не знаю какие, но это коснется тебя, Егор», – вспомнил опять Беркутов слова Ляли, закрывая за собой дверь квартиры.

– Я стучал, долго стучал! – Поляков дрожащими руками перебирал полу куртки. – Я вошел в квартиру и услышал, как звонит телефон. Не разулся, подбежал. Какая-то женщина спрашивала Юлю.

– Почему вы решили, что она дома?

– Так дверь же к ней была приоткрыта! Я думал, она еще не проснулась, хотя уже одиннадцать. А потом толкнул дверь… Просунул голову, а там она! И кровь, кровь! Ужас! – Поляков закрыл лицо руками и тут же, убрав ладони от лица, замер.

– Вы что-то вспомнили?

– Да. Да. Ключ. Плохо поворачивался в замке. Ржавый такой звук, знаете, когда долго не открывать если. То есть, – он достал ключи из кармана и протянул Беркутову, – то есть еще вчера он открывал нормально, мягко так, а сегодня – еле повернулся!

– Замок – на экспертизу, – сказал Беркутов подошедшему эксперту. – Что-то еще?

– Нет-нет, – энергично помотал головой Поляков.

– Аля, вы часто заходили в комнату к Фурцевой?

– Нет. Собственно, мы и встречались в основном на кухне.

– Можете сказать, были ли у нее какие-то ценности, деньги? Хотя какие деньги у санитарки в больнице… А имущества у нее, насколько я знаю, совсем никакого, ее же с улицы в больницу доставили.

– На днях какая-то девушка ей привезла коробку, я видел. – Поляков все еще косился в сторону комнаты Юли.

– Когда это было?

– В среду. Я с дежурства пришел, не успел раздеться, а тут звонок. Девушка такая, знаете, специфическая! Юбки нет совсем и сапоги высокие, ботфорты. Очень ярко накрашена. Я бы сказал, легкого поведения дамочка. Я с ней поздоровался.

– Вы по ее одежде решили, что она легкого поведения?

– Да, и по одежде тоже. И ответила она мне на приветствие так развязно: «Здравствуйте, мужчина». И взгляд…

– Понятно. Узнать сможете?

– Да, конечно.

– Кто-то еще ходил в гости к вашей соседке? – Беркутов обращался ко всем сразу.

– Нет, я не видел, – ответил Поляков.

– С месяц назад к Юле приходила женщина лет сорока. Я открывала ей дверь. – Алевтина вспомнила, как почему-то испугалась Юля.

– Это, наверное, жена Качинского Лена. Она оперировала Фурцеву и потом устроила на работу в больницу. – Беркутов был почти в этом уверен.

Сам не зная почему, Беркутов вдруг вспомнил прошлогоднее дело об убийстве Курлина. «Это потому, что все рядом: известная фамилия, смутная история с якобы наследством или кладом… Наследство… Но у Эмилии Фальк наследников нет. Зато есть или был клад. В печке!»

– Если все дело в том, что кто-то ищет клад, – сказал Беркутов, когда они с Марининым и Алевтиной вышли из квартиры на улицу, где уже толпился народ, – то получается, что он точно знает, что тайников было несколько. Варианта два: не зная, что Эмилия их уже опустошила, оставив нетронутым только этот, в вашей комнате, он достал из вашей печи ценности, но на этом не остановился, решил пройтись по остальным. И тут ему помешала Юлия Фурцева. Тогда то, что он начал именно с вашей комнаты, Аля, случайность. Второй вариант: он знал, где именно осталась «захоронка». Но ничего не нашел. И если он пришел во второй раз, то должен был опять искать в вашей комнате.

– И ему помешала Юля, – перебил Маринин.

– Да, помешала. Или вор и убийца – разные люди, – подвел итог Беркутов.

– Значит, Юлю могли убить ни за это? Кому помешала эта незаметная девочка, санитарка в больнице? – Аля удивленно посмотрела на Беркутова.

– Юлия Фурцева в недавнем прошлом профессиональная проститутка. И у нее был серьезный конфликт с одним влиятельным человеком, сын которого был в нее влюблен со школьных лет. Ее жестоко избили именно за связь с этим парнем. Избили подручные его отца. Юля, по сути дела, пряталась в этой квартире, потому что боялась, что оставили ее в живых случайно.

– А я думала, что ее ограбили… Она была такой замкнутой, первое время почти не выходила из комнаты.

– Да, она боялась. И заявление на своего обидчика написала только недавно. Имя его – Василий Голод.

– Голод?!

– Аля, а это тот, что с твоим мужем?.. – Маринин вопросительно посмотрел на Алю.

– Наверное, пора все рассказать. – Она перевела взгляд с Маринина на Беркутова.

Тот терпеливо ждал.

– Мой бывший муж совершил должностное преступление. И у меня есть тому доказательства. Егор, не спрашивайте меня, почему я молчала до сих пор. Молчала пятнадцать лет. У меня есть видеокассета с записью, как мой муж получает деньги от Голода за то, что помог скрыться преступнику. Его имя – Гога Голадзе.

– Вы не путаете, Аля? Голадзе умер в тюрьме. Давно.

– Пятнадцать лет назад? Нет, он жив. Или был жив тогда. Мой муж, не знаю как, перевез его в клинику к известному пластическому хирургу Лазарю Войновичу, своему бывшему однокласснику. Дальше понятно: новое лицо, новое имя…

– Войнович, Войнович… – задумался Беркутов. – У него погибла молодая жена! Примерно тогда же.

– Да. Через два месяца после дня рождения нашей дочери, когда я случайно и сделала эту запись.

– У следствия были сомнения, что это самоубийство, но ничего доказать не удалось. Машину, на которой она врезалась в бетонное заграждение моста, проверили, тормоза были в порядке. Свидетели утверждали, что сначала она ехала прямо по левой полосе, потом вдруг резко перестроилась вправо и буквально через несколько секунд уже ткнулась в бетон. Вскрытие показало только наличие не очень большой дозы алкоголя в крови.

– Я думаю, что ее устранили люди Голода. Она могла что-то узнать лишнее. Лилия всегда была жадной до денег… А мне она тогда намекала, что скоро у нее будет целое состояние и она, наконец, уйдет от Лазаря, за которого ее вынудили выйти родители. И вот вместо денег и свободы…

– Аля, где сейчас видеокассета?

– Копия – у меня. А подлинник – на даче в Заречье. Я ее Нани на хранение отдала, а Бурову сказала, что положила в банковскую ячейку.

– Позвоните ей сейчас, пожалуйста.

Аля достала из кармана телефон и отошла в сторону.

– Егор, что это за мужик, Голод?

– Из спортсменов бывших. Чемпион по боксу. Начинал с охранного агентства, поднялся в девяностых. Что-то вовремя скупил, что-то так, силой, отобрал. Греб все, что под руку попадалось. И сумел удержаться. Не сидел ни разу, хотя свидетелем проходил по многим делам. Очень осторожен! И не жаден на взятки. Обложился юристами, не подобраться. Этот Гога Голадзе, как мы думали, покойный, его наставник по спорту, бывший армейский офицер. Его Голод опекал как отца родного, уж очень горяч! Чуть что – нож к горлу. Однажды так и взяли его, над двумя трупами. Он, поняв, что на этот раз попал, попытался и себя… Умер в тюремной больнице. А сейчас оказалось, что жив! Если Алевтина ничего не путает.