– Да мы все на бегу, даже поговорить некогда было. Она сказала, зачем я к ней приезжала?

– Сказала. Давно пора было это сделать. Зарвался твой Буров, все денег ему мало!

– Ты не забывай, что я эти деньги тратила вместе с ним!

– Да что ты там тратила! Сколько у тебя на кармане было-то? В лучшем случае пятьсот рублей, только до магазина дойти!

– Он покупал мне золото, шубы.

– Это те, которые на ленточки порезал в день расставания? – усмехнулась Катя. – Вот, наверное, жалел потом!

– Точно, угадала. Он даже мне высказал на следующий день по телефону, что это я его довела!

– Что гадать? Изучила мужа твоего за столько лет знакомства! – Катя разлила вино по бокалам. – Давай, за освобождение! Вот так и не иначе! И не смотри на меня так, Аль! Самой тошно, что я такая сволочь. Но перед тобой-то мне что уж из себя безутешную вдову изображать? Жалко Галимова, как человека жалко, до слез! И обидно, что умер так вот, по-скотски! Неужели там, где все считается, и грехи, и заслуги, не уготовили ему какую-то другую кончину, не такую бесславную? Он отцом был неплохим и сыном любящим. Ну, слабым оказался! Но за что его так?! Как последнего алкаша! Что я говорю?! А кем он был-то в последнее время? Не просыхал совсем!

– Кать, успокойся. Ты думаешь, он сам не понимал, кем становится? Сделать ничего не мог, это да.

– Или не хотел! Сколько мы с Нани его уговаривали лечиться!

– Давай считать, что он отмучился. Вот так, понимая, что ничего уже не изменить, страдая от этого, и ушел.

– Пусть так. Смотрю сейчас на Сашку и начинаю думать, что он его сын, а не Голода. Такой же бескомпромиссный и ранимый. Я его не понимаю, сама чувствую, что не понимаю! Ему мужик нужен, чтобы выслушал. Да встряхнул как следует! А то он после разрыва с Янкой словно потерялся. А Равиль-то все время пьяный! А тут и совсем… Сашка все время из дома норовит улизнуть, то к друзьям институтским, говорит, то – к школьным. Приходит под утро, похудел.

– Он про Полякова знает?

– А что знать, Аль? Ты посмотри на Жорку! Чем он от Галимова отличается? Бросил пить? Не факт. Не хочу больше такого! Никого пока не хочу! Ты в курсе, что у Голода жена умерла?

– Голода на днях арестовали, Катя.

– О! Есть Бог на свете! И за что? – как-то мрачно обрадовалась Катерина.

– Его обвинили в убийстве жены.

– Не удивлена. Подонок – всегда подонок. Хоть молодой, хоть в старости. За ним еще куча трупов числится, я уверена. Только денег у него столько, что все равно от наказания откупится. Вот увидишь! Он ведь мне звонил на той неделе! Узнал откуда-то, что Сашка его сын. И я знаю откуда.

– Поляков?

– Понимаешь, он божится, что ничего ему не говорил. Что даже не встречался с ним! Но больше источников нет! Знают единицы. Ты, Нани и я. И теперь Поляков. Мне не на кого больше думать. Да Бог с ним! Узнал и узнал. Что изменится? Я его послала так, что он даже, по-моему, растерялся. Голод – и растерялся! Не нашел что сказать. Он думал, я обрадуюсь, что он готов признать Сашку сыном. Он так и сказал «готов признать»! Представляешь, ни тени сомнений, что нам с Сашкой это не нужно. Ни деньги его, ни тем более он сам. Даже близко не нужен!

– Он себя в отцы предлагал?

– Орал, что я не имела права скрывать, что и сейчас еще не поздно все исправить, что он мальчику много дать может! Что-то даже об учебе за границей лопотал. Все продумал! Только одно не учел – я не покупаюсь и ребенка своего не продаю. Вот так.

– Ладно, Кать, забудь. Не до Сашки ему теперь.

– Я же говорю, есть Бог на свете!

– И другие силы тоже…

– Ты о чем?

– Ты представляешь, мне сказали, что я – медиум.

– Удивила! Да Нани уже давно знает, что с тобой по этой части не все в порядке! – засмеялась Катя.

– И мне ничего не говорили?!

– Как тебе скажешь? Ты бы поверила? Медиум, говоришь? Нани говорила, что точно не знает, когда и кем ты станешь. Может, гадать будешь или лечить. Сила, она говорила, есть. Значит, те сны…

– Похоже, в меня вселяется душа девочки, жившей в этой комнате.

– Это происходит тогда, когда ей, душе, что-то нужно от мира живых, – пояснила Катя уверенно.

– Да. То же мне сказала и Ядвига, экстрасенс из лесной школы. Ты слышала о школе Агнессы Бауман?

– Нет.

– Это по той же дороге, что и Заречье. Там воспитываются, а точнее, перевоспитываются подростки. С криминальным прошлым девочки. Меня туда отвез Беркутов, следователь, я тебе о нем говорила. Мы с Марининым в тот день к Нани ехали, а ее на даче не оказалось. Я позвонила, а у вас тут… Вот он и предложил заехать в школу. А у Вити там внук сейчас, Беркутов туда его и определил. Господи, я как в рай попала! Такой покой… Ядвига то ли в гипноз меня ввела или еще как, только я сама себя ощущала девочкой-подростком. Видимо, той, что и в своих снах. Словно по-настоящему все происходило. Ядвига потом сказала, что и разговаривала я голосом той девочки. И у меня там, в том мире, был кто-то, кого я очень любила.

– Мужчина?

– Брат скорее. Не знаю… Мне было лет десять, потом чуть старше. Потом четырнадцать. Так, эпизоды, не целостная картина. Но ярко, реально как-то. Со всеми ощущениями, болью, любовью. Да, я любила своего брата, безумно, преданно. А он… Он был любимцем родителей, я знала. Но ко мне относился очень хорошо. – Алевтина задумалась, точно опять погружаясь в мир своих грез.

– И что дальше?

– Дальше? Нет, ничего. Она, Ядвига, все остановила. Сказала, что хватит, сил много потрачено.

– А сны? Еще были дома?

– Только сегодня ночью. Кать, мне страшно. Мне кажется, что я – или эта девочка – схожу с ума. И для этого есть какая-то причина. Очень серьезная причина. А тут еще кто-то ко мне в комнату залез в мое отсутствие, печку разобрал. Это уже в нашей действительности. Тайник там был: вынимаешь два кирпича, а там – ниша.

– И?..

– Пустая. Я точно помню, что во сне однажды туда что-то положила. Видимо, тот, кто залез ко мне, знал точно, где искать, и нашел.

– Жаль! А вдруг что-то ценное?

– Вряд ли. По моим ощущениям – скорее что-то личное. Может быть, вещицы какие, безделушки. Девочка все же!

– Все равно интересно было бы посмотреть, что там! А сегодня что было?

– Я уже давно поняла, что у нее что-то отняли. Только что именно? Разлучили с братом? Но даже если они близнецы, это не смертельно. Рано или поздно брат все равно бы завел семью, девушка вышла бы замуж. Они бы расстались, это неизбежно. Нет, здесь что-то другое! Понимаешь, Ядвига меня погружала в прошлое, в последовательное прошлое: детство, отрочество. А во сне я только в одном каком-то времени. Я, кажется, все еще девочка, но больно, как взрослой. Не знаю, как объяснить… Потеря не игрушки или перстенька любимого, а живая потеря, человеческая. И каждый раз происходит примерно одно и то же. Словно зациклилось!