Харрисон окинул взглядом уютную кухню.

– Ты прав. – Они не раз сидели здесь, за этим столом, с Тру и Уизи, много было обедов, ужинов… Это настоящий дом.

– Ты уже знаешь, что я думаю по этому поводу. Может, это глупо, но мне не нравится, когда что-то делается для меня. Я взрослый мужчина и к тому же твой старший брат. Но…

– Но что?

– Но я также знаю, что когда-нибудь мне понадобится это уединенное место. И… тогда я оценю то, что ты настоял на своем.

Вот оно что… Сердце Харрисона перевернулось в груди, а может, и взорвалось или растаяло, – во всяком случае, вело себя как-то странно.

– Знаешь, мне тоже известно, что это такое. – Он обхватил брата за шею и на секунду прижал к себе.

– Я рад, что у меня такой брат.

Пусть это и была правда, но от этого не стало легче. Гейдж взял свою тарелку и положил в мойку.

– Прости, что надавил на тебя.

«Слишком поздно жалеть», – подумал Харрисон. Приехал, нарушил привычный уклад, совершенно забыв, что Гейдж ненавидит перемены. И все потому, что стоило ему взглянуть на этот трейлер, и его охватывала паника. А может, вернувшись в Бискейн, он потерял голову от встречи с Тру.

Гейдж открыл холодильник и налил себе огромный стакан молока.

– Хочешь?

– Конечно.

Гейдж наполнил второй стакан и поставил оба на стол.

Они начали пить одновременно, но Гейдж закончил на полсекунды раньше.

– Черт, я совсем забыл, как мы это делали! – улыбнулся Харрисон.

Они любили устраивать подобные соревнования. Мама ворчала на них, но в глубине души радовалась, что дети пили молоко.

– Я всегда побеждал, – сказал Гейдж.

– Потому что у тебя рот как у морского окуня.

В глазах Гейджа застыло изумление, и Харрисон поспешил сменить тему.

– Послушай, я не хочу останавливать строительство твоего дома. Можешь дать мне шанс? Если тебе не понравится, мы всегда сможем его продать.

– Продать? Ну уж нет! – возразил Гейдж.

– Продадим, и дело с концом.

– Нет.

Снова возникло неловкое молчание. Харрисон подумал, слышен ли их разговор сверху, и очень надеялся, что нет. Ему всегда было стыдно, когда в семье происходили ссоры: он чувствовал себя неудачником, потому что считал, что у других людей такого никогда не случается. Всю жизнь Харрисон знал, что за его семьей в Бискейне закрепилась слава неблагополучной. Это было больно. И тяжело.

Но что-то ведь было хорошее? То, что помогло ему встать на ноги? Сделало его лучше? Он не знал. Эта неловкость между ним и Гейджем вошла в его плоть и кровь. Заключение в тюрьму и нелепая смерть отца. Их бедная мать, которой пришлось оставить работу домоправительницы, так как из-за истории с отцом ей перестали доверять. Все это было невыносимо больно, и после ее смерти Харрисону захотелось оказаться как можно дальше, чтобы забыть обо всем.

– Я не хочу никуда уезжать, – сказал Гейдж. – С ужасом думаю о том, что придется начинать все сначала.

– Я понимаю, – кивнул Харрисон, услышав в голосе брата самую настоящую панику. Если для него самого это было лишь временное неудобство, то для брата – несчастьем. – Скоро все уладится, надо просто немножко потерпеть.

– Прекрасно. Ты тратишь кучу денег. Так позволь мне внести хотя бы часть. У меня есть кое-какие сбережения – может, по голливудским меркам это крохи, но по крайней мере я не буду чувствовать себя полным ничтожеством.

– Если хочешь…

– Конечно, хочу.

– Согласен. – Харрисон улыбнулся: слава богу, это улажено. Или нет? – Что-то еще? Мне бы не хотелось задерживаться здесь. А потом… кто знает, когда мы снова увидимся.

Гейдж потупился.

– Да, еще кое-что…

Харрисон подался вперед, опасаясь спугнуть это мгновение доверия: Гейдж наконец-то ему открылся.

Гейдж наконец поднял глаза.

– Кармела.

– Кармела! Хм… она тебе нравится?

– Да, очень.

Душа Харрисона разрывалась от безмолвного крика. Гейдж и Кармела! И, по всей видимости, он и ей не просто нравится. А что, собственно, удивительного? Сначала поражает его сдержанность, но именно под такой личиной зачастую скрывается настоящая страсть. Уж он-то знает. Да этот парень настоящий бриллиант! Все при нем: и здоровье, и внешность, и интеллект. К тому же силен как бык, но в то же время нежен как морской бриз. Что еще нужно девушке?

Спрятав волнение под нарочито холодным тоном, он хлопнул брата по плечу.

– Никогда бы не понял это по твоему вчерашнему поведению.

– Что ты имеешь в виду?

– Я думал, мне показалось, но теперь понимаю: нет. Она флиртовала с тобой изо всех сил, а ты ее игнорировал.

– Она? Флиртовала?

– Да.

– Представления не имел.

Харрисон ткнул ему пальцем в лоб и спросил:

– Где у тебя глаза? Зачем они тебе? – И сам же ответил: – Чтобы смотреть и видеть. Если девушка так и сияет, когда смотрит на тебя, когда говорит с тобой, значит, ты ей нравишься. А еще, если часто называет тебя по имени: Гейдж то, Гейдж это…

– Да? – вскинул голову брат. – Ты уверен?

– На все сто. – Харрисон откинулся на спинку стула. – Она классно выглядела в своем розовом платье, да и вчера, в вечернем…

– Тебе надо было видеть ее во время нашей помидорной битвы! – Гейдж рассмеялся. – Даже тогда она производила впечатление, хотя вся с головы до ног была вымазана томатным соком.

– Она особенная, – заметил Харрисон, намереваясь перевести разговор в другое русло.

Было нелишним, учитывая возвышенную натуру Гейджа, напомнить, что большинство парней оценивают девушек по внешности. Это не значит, что остальное не важно. Черт, у него самого было множество красивых женщин, которые, как оказывалось, имели все, кроме сердца.

– Она прекрасна, – мечтательно проговорил Гейдж.

– Она давно тебе нравится?

– С первого взгляда. Я увидел ее год назад, и после этого каждую неделю захожу в магазин.

– И просто так там околачивался?

– Нет, что-то и покупал.

– Так вот почему у тебя на кухне все полки заставлены товарами из магазина «Южные сувениры»? Сколько банок консервированной кукурузы нужно человеку?

– Нет, почему, я покупал не только консервы – например, карликовую пальму. И все, лишь бы ее увидеть.

– И что потом?

– Мне так трудно с ней разговаривать. Я не могу выразить словами то, что хочу сказать, поэтому предпочитаю молчать и слушать ее.