Абаза тем временем вербовал добровольцев. Я уговорил его сначала кликнуть клич в соответствующих кругах и просмотреть кандидатуры откликнувшихся. Затем с подходящими нам познакомиться и даже устроить в природной обстановке сбор на несколько дней. После этого выбрать, но не раньше.

Надо сказать, что голосу моего благоразумия он внял с довольно кислой миной. Да и то сказать, у него был свой идеал: высокий профессионал — интеллектуал, с которым можно до одури обсуждать проблемы. А мне нужен был человек, который не превратится в недовольное и ненавидящее всех животное с гонором, в свою очередь ненавидимое всеми. Но ведь и Абазе хотелось застраховаться от подобной заразы, и он нехотя согласился со мной. К моему удивлению, заявок на четыре вакантных места в экспедиции поступило не так уж мало — в среднем семь на каждую специальность. Абаза ожидал, что будет больше. Судя по всему, меня надо было считать осторожным пессимистом, его — умеренным оптимистом.

В письмо с приглашением в экспедицию мы с Абазой включили просьбу указать, какого рода работу они хотели бы выполнять, имеют ли они опыт работы в полевых или походных условиях, готовы ли, помимо основных дел, выполнять обязанности бытового характера (приготовление пищи, заготовка дров, установка бивака и т. д.). Я полагал, что людей, которые напишут, что не намерены участвовать в такой работе, не будет, однако ошибся. Целый ряд интеллектуалов считал себя столь ценным приобретением, что, по их мнению, экспедиция сама должна была побеспокоиться о поварах и рабочих. Документы таких претендентов я сразу откладывал в сторону, Абаза же размышлял подолгу, прежде чем последовать моему примеру. Таким корифеям науки и техники мы отвечали стандартным письмом, в котором благодарили за отклик и за готовность отложить на время свои дела ради поездки на край света, однако комиссия рекомендует направить в поле для сбора данных и образцов более молодых и еще не достигших высот в науке людей, надеясь воспользоваться предложенными ими высококвалифицированными услугами при анализе и обработке привезенных экспедицией материалов. Это здорово облегчило нам дальнейший труд по отбору кадров. Первый шаг был сделан, и Абаза стал почти столь же решительным, как я.

Процедура личного знакомства с претендентами была простой. Беседу вел Абаза, я в основном слушал его вопросы и ответы претендента и лишь изредка вставлял свой вопрос. Как он определял их фактическую, а не номинальную научную компетентность, я понимал не всегда. Но вот в делах походных и житейских мы явно менялись ролями, и уже он не всегда понимал, что мне импонирует в одних людях и кажется неприемлемым в других. Однако я доверял его выводам, а он моим. Кандидатуры тех, кто не прошел ни по критериям Абазы, ни по моим, мы больше не обсуждали. Те же, кто удовлетворял нас обоих, автоматически становились кандидатами второго тура. Над остальными приходилось задумываться.

Поразительно, но нашим общим требованиям удовлетворяли представители только одной специальности — геологи. А вот подходящих фотографа-оператора и экстрасенса мы с первого захода так и не нашли. Среди предложивших свои услуги служителей киноискусства не оказалось ни одного трезвенника — никого, кто мог завязать с выпивкой на всё время экспедиции. Короче, с оператором вопрос на время завис. Не лучше было и с экстрасенсом. Хотя несколько обладателей сверхнормальных способностей и предложили свои услуги, нам не составило особого труда понять, что ни экспедиция, ни уфология их не интересуют. Они явно рассчитывали застолбить не освоенную пока что «территорию» и выйти на новый уровень известности и новую клиентуру. Против этого не было бы возражений, если бы существовала уверенность, что они станут делать свое дело. Но уверенности не было. Абаза решил не торопиться: вдруг кто еще проявится. Пока же я позаботился лишь о том, чтобы зарезервировать для экстрасенса отдельную палатку. Мне не раз доводилось слышать, что в присутствии экстрасенса многие здоровые люди чувствуют себя плохо. Больным его воздействие идет во благо, а здоровым, пусть и не всегда, во вред. Вообще, может, ну его к лешему! Однако в комиссии все были уверены, что без экстрасенса никак не установить наличие каких-то неуловимых для приборов эффектов — он требовался, даже невзирая на риск, что кому-то или всем участникам экспедиции станет не по себе в его присутствии.

Ну, раз нужен, значит, нужен. Будем ждать.

А пока мы делали каждый свое дело — и Абаза, и другие члены комиссии, и я, и даже часть кандидатов, вполне справедливо решивших, что чем раньше и активнее они примутся за работу, тем выше их шансы попасть на «плешь».

Добывать снаряжение и продукты было непросто, однако к весне имущество экспедиции сформировалось уже в таком виде, что мы могли осуществить тренировочный сбор. Место выбрали не сразу. С точки зрения экономии лучше было остановиться на Подмосковье. С позиций же определения рабочих качеств и совместимости кандидатов лучше было отъехать от Москвы подальше, в более глухое место, притом такое, где действительно нашлось бы чем серьезно заняться. Я поинтересовался у Абазы, не получал ли он известий о каких-либо странностях в радиусе пятисот-шестисот километров от Москвы, где-нибудь в северных районах Нижегородской, Вологодской или Кировской области?

Порывшись в картотеке, Андрей Владимирович нашел сообщение, что в Вятке, то есть в Кировской области, почти у границы с Коми, в лесах, до которых еще не добрались леспромхозовские лесосеки, охотники обнаружили странное место, где на них нападала, что называется, моро́ка: они незаметно для себя теряли ориентацию, их начинало «водить» (хотя раньше в той местности ничего подобного не происходило), а потом возникало ощущение, что их вроде как выталкивают оттуда. Выходили охотники из места порчи в не совсем здоровом состоянии: у кого слегка кружилась голова, кого лихорадило. И все как один клялись, что ни за какие коврижки не сунутся туда снова. Ориентировочно границы «пятна» очерчивались верховьями нескольких рек вблизи водораздела между системами Вятки и Вычегды. Космические снимки ничего необычного там не фиксировали.

По карте выходило, что обследовать надо местность километрах в двадцати от поселка Важелка. Путь от Важелки к «пятну» по весенней тайге вполне подходил в качестве испытательного трека для всех участников, в смысле выносливости и пригодности к работе. На сами исследования и испытания мы с Абазой отводили неделю.

III

Поезд уходил поздно вечером. На предварительном собрании мы условились, что все возьмут с собой экспедиционное снаряжение, свою долю продуктов и ту часть общего груза, которая каждому была ближе по специальности. Я примерно выравнивал эти части общего груза по весу. Брать с собой что-то еще не возбранялось, но в жестких пределах, поскольку на каждого и так приходилось килограммов по двадцать пять. К счастью, геологам-геофизикам и геологам-геохимикам ничего объяснять и не требовалось. Договорились о том, что