– Сабля господарю, – бесценный Пишта держит длинную и наверняка тяжелую саблю в черных с серебром ножнах. – Как раз по руке прийтись должна. А коня переседлывают, с утра без хозяина, не заморился.

– Добрым витязем был Имре, – Гашпар принимает оружие как есть, в ножнах, и протягивает Рокэ, – и памяти его доброй быть.

– Будем помнить… – обнаженный мгновенным движением клинок дважды наискось рассекает воздух, тонкий свист режет слух, возвращая на ярмарочное поле. Бешено светит осеннее солнце, довольный Люра горячит коня, горделиво алеет маршальская перевязь… Две перевязи… первая – шелковая, вторая – кровавая!

– А удар Балинта покажешь? – Карои думает о том же, но как алат. – Будет что внукам рассказывать.

– Подвернется кто подходящий – покажу. Командуй, брат побратимов, пора на охоту!

Вспыхнувший свечкой белый ствол, рванувшие с места кони, крик ловчих птиц, бешеная, ветер устанет, скачка. К родному дому, но разве он об этом думал? Просто скакал с принявшими его на одну ночь всадниками. Утром чудо разлетелось осенней листвой, оставив след на сердце. Золотая охота…

– Что задумался? – торопит Коломан. – Некогда нам думать, ночь на носу.

Да, пора. Охота ждать не будет, тебе бы новую скачку выдержать.

– «Охотнички смерть гонят…» – сами слетают с языка уже не чужие слова. – Так в Сакаци говорили.

– Ну да, – поднимает бровь Алва, – а что с ней еще делать? Не нужна тут смерть, и не будет ее.

1 год К. В. Ночь с 1-го на 2-й день Зимних Скал

Заявиться к Бруно в грязном продранном мундире? Ужас! Будь жив фок Неффе, он бы на пути кощунника встал грудью, но вставать было некому, а торчащие в наспех отмытой от крови адъютантской офицерики при виде неряхи Фельсенбурга лишь вытягивались да щелкали каблуками. Качнулись чистенькие, как совесть младенца, портьеры с лебедями, саданул по усталым глазам странно яркий свет…

Комната, где утром их с Бруно не смогли прикончить, вернулась почти в исходное состояние, как и сам фельдмаршал, пьющий шадди за тем самым столиком, у которого сговаривался с Алвой. Новшеством были разве что разлегшиеся на сдвинутых, как для парадного банкета, столах роскошные гробы. Руппи о них слышал: предусмотрительный командующий допускал, что потеряет кого-то из генералов. Кроме гробов, в обозе возили запасные кресла, портьеры, посуду… Сегодня пригодилось всё, только лучше б имущество Бруно осталось поводом для шуток. Впрочем, в Южной армии особо не шутили, это фрошеры валяют дурака даже под носом у начальства.

Фельдмаршал неспешно, всем телом, повернулся к двери и вперил взгляд в чумазого подчиненного. Теперь следовало доложить о своем прибытии и пожелать доброго вечера, Руппи доложил и пожелал.

– Вам следует умыться, переодеться и отдохнуть, – Бруно все так же неспешно водрузил чашку на свежайшую скатерть и взял беззвучный аккорд. – Я весьма ценю ваше рвение, но четвертью часа вы могли пожертвовать. Итоги сражения мне известны в полной мере. Я склонен одобрить решение генерала фок Хеллештерна о совместном с фрошерами преследовании фок Ило. Вы, как я вижу, все еще не ранены?

– Нет, господин фельдмаршал, – только задетое утром плечо раз за разом дает о себе знать. – Разрешите удалиться и привести себя в порядок?

– Прикройте обивку и садитесь. Вам следовало явиться в должном виде, но осознание подобных вещей приходит с годами. Вы уже здесь, и я не вижу смысла принимать вас вновь, тем паче я буду занят. Вы представлены к двум орденам. За спасение жизни командующего – к серебряному Лебедю на Волне, и за проявленную в сражении отвагу – к Северной Звезде.

– Я живу и умру ради величия кесарии Дриксен! – боднуть вечер Руппи не забыл, но награды внезапно взбесили, особенно первая. – Господин командующий, вашу жизнь спасли генерал фок Неффе-ур-Фрохеамсел и Первый маршал Талига герцог Алва!

– Вы бредите от усталости, – Бруно наполнил чашечку. – Я уже разрешил вам сесть и не намерен повторяться. Возможно, вы когда-нибудь и встретите Кэналлийского Ворона, но вряд ли это будет в моей ставке. Что до погибшего фок Неффе, то ему будут оказаны все полагающиеся почести, а его шпага со временем займет свое место у святого Торстена[7].

– Торстена? – На служебном столике лежала стопка крахмальных салфеток, и Руппи, спасая бесценное кресло, две позаимствовал.

– Торстена, – с нажимом произнес командующий. – Нет ничего глупей отказа от святынь из-за того, что их пытаются присвоить негодяи. Фок Неффе не забудут, однако его жертва без вашего палаша была бы напрасной. Награду вы получите, как только должным образом заработает канцелярия. Теперь я готов выслушать ваш доклад о преследовании врага, по возможности краткий. В случае необходимости я уточню. Не вставайте.

– Да, господин фельдмаршал. – Стоя вышло б внушительней, ну уж как есть. – Считаю своим долгом обратить ваше внимание на полковника фок Зальмера и его артиллеристов. Лишь благодаря…

– Список тех, кто, по вашему мнению, отличился, передадите в канцелярию, когда она должным образом заработает. Надеюсь, это случится не позднее чем через три дня. Я слушаю ваш доклад.

– Враг отступает, его преследуют, невзирая на тьму.

– Вы начинаете воспринимать приказы слишком буквально. Куда и каким образом отходят фок Ило и фок Гетц и какова предварительная оценка их состояния?