– Это мой долг, Реджина. Ты же знаешь, я не могу. Не проси. Не надо.

– Она еще жива, – шепчет мама, – умоляю, Ноа, Ари еще дышит, она еще дышит!

– Твой муж мертв, и дочь мертва, – говорит Морт, – и Ари умрет. Она уже умирает.

– Не говори так, боже, не надо!

– Джин, прошу тебя, позволь мне забрать их.

– Забери меня вместо нее, – вдруг предлагает мама, а я холодею. – Ноа, ты же можешь. Ты должен забрать троих, забери меня вместо Ари.

– О чем ты говоришь, Реджина?

Ледяной ужас парализует меня.

– Я отдам ей свое дыхание, она выкарабкается.

– Я не могу.

– Черт возьми, все ты можешь! – кричит мама и поднимается с колен. Она оставляет мое тело на заснеженной земле, шагает к Смерти и шепчет уверенно и горячо. – Ты не бросишь Ари, я знаю. Она дорога тебе так же, как и мне.

– Прекрати.

– Думаешь, я не видела тебя? Не замечала, как ты появлялся у нашего дома?

– Это не имеет значения.

– Имеет, – шепчет она и гладит его по волосам.

Что здесь происходит? Как она может? Где папа, что с ним? Почему она не проверит, жив ли папа? От злости сводит скулы. Со всей силы пинаю крыло машины.

– Что вы делаете! – кричу я. – Мама! Что ты делаешь?

– Ноа, быстрее, – твердым голосом просит мама, – времени мало.

– Ариадна не простит.

– Я не смогу жить, зная, что могла спасти ее, но не спасла. А она меня поймет. Они продолжают говорить о чем-то, но я уже не слышу. Обхватываю голову руками и отворачиваюсь.

Что здесь происходит? Мама выжила? Она пытается спасти меня?

Боже, а я-то думала, что все самое паршивое уже случилось в моей жизни! Чувствую, как в груди растет ледяная дыра. Я даже кричать не могу. Этого мне не вынести. Почему? Почему она сделала это?

– Давай, – просит мама. Ноа Морт нежно прижимает ее к себе.

– Прости меня, Джин, – шепчет он, она кладет голову ему на плечо.

– Расскажи ей, – приказывает Реджина Монфор, вцепившись в плащ Морта. – Я знаю, придет время, ей придется узнать. Расскажи.

Ноа кивает. Поглаживает трясущимися руками ее волосы, закрывает глаза. С немым криком я бросаюсь вперед и внезапно проваливаюсь в бездну.

Тело кружится в невесомости, внутри все поднимается, горло перехватывает спазм – и вот я уже не на заснеженной трассе, не в Северной Дакоте. Я вновь оказываюсь в маленьком, тускло освещенном кабинете Смерти.

Я молча смотрю на свои руки, не в силах пошевелиться. Привычный мир в очередной раз рухнул. Ариадна Блэк погибла в аварии вместе с отцом и сестрой. Ариадна Блэк похоронена на Западном кладбище. Она умерла. Но тогда кто сидит в этом кабинете? Кто пялится на свои ладони?

Приподнимаю голову. Мужчина смотрит на меня прямым, бесстрастным взглядом. Не думаю, что он способен сказать мне нечто, что уймет мою боль. От жгучей вины першит в горле.

Я закрываю глаза и обхватываю себя руками.

Ты думаешь, самое плохое уже случилось, а потом жизнь делает еще хуже.

– Ариадна… Я не знаю, что сказать, – Морт приподнимает мой подбородок и хмурится. Теперь его глаза кажутся мне поразительно знакомыми, и когда я подмечаю в его лице похожие черты, живот у меня вовсе сводит.

– Не знаете? – Я рассеянно смотрю на Ноа.

– Я не мог поступить иначе. И Джин не могла.

– Реджина Блэк.

– Я хотел бы успокоить тебя. Но я не умею.

– Да, не умеете, – поднимаюсь и запускаю пальцы в волосы. Внутри растет что-то, что я не в состоянии контролировать, горячее и большое, отчего подкашиваются ноги. Я ничего не понимаю. – Почему?

Ноа молча выпрямляется и пристально смотрит на меня. Мне становится еще хуже.

– Я совсем не знала свою мать.

– Она защищала тебя.

– От чего? От правды?

– Правда ранит людей.

Ранит? А ложь приносит удовольствие?

Бессильно сжимаю виски.

– Кто вы? Кто вы, Ноа Морт?

– Я – Смерть, Ариадна.

– Вы знаете, о чем я спрашиваю.

Ноа молчит. Даже у Смерти недостаточно сил, чтобы просто взять и сказать такое.

– Мама спасла меня. Но правда всегда выплывает на поверхность. И на все вопросы находятся ответы. Она должна была это понимать.

– Она молчала, чтобы спасти тебе жизнь, Ариадна.

– Она молчала о том, кто я… – поднимаю растерянный взгляд на мужчину. – Она молчала о том, кто вы! Это самое важное. Неужели неясно, что нельзя так поступать с теми, кого любишь. Нам не нужны секреты, не нужны жертвы. Боюсь даже представить, что бы подумал мой папа. Что бы он сделал?

– Лукас был хорошим человеком.

– Да. Был. А вы – нет. Ни вы, ни мама. Вы не имели права.

– Не тебе судить. Джин жила ради тебя и твоей сестры. Она скрывалась от Люцифера, потому что не хотела больше связываться с этой стороной своей жизни.

– Как можно скрыться от собственной сущности?

– Ты бы никогда не узнала о том, кто ты, если бы не стечение обстоятельств.

– Судьба? – усмехаюсь я. – Может, я не к тому на прием записалась? Может, мне стоило пойти к ней?

– Ты здесь, потому что так нужно, Ари, – отрезает Ноа Морт, подходя ко мне ближе. – И ты можешь отрицать это, ненавидеть, не понимать, но ничего не изменится.

Он что, отчитывает меня? Я сжимаю кулаки, еле сдерживая растерянность, злость, обиду. Что он делает? Рассказывает мне о том, как жить? Как просто принять перемены и поверить в полную чушь, продолжить ходить, будто бы ничего не изменилось?

– Вы все сказали?

Ноа Морт удивленно поднимает брови. Наверное, сейчас он перебирает в голове все эти штампы, вроде: все нормально, ты справишься, все получится. Та самая мотивирующая чушь для неудачников, которую так любила мама.

– Ты хотела узнать правду, – после долгого молчания говорит Ноа.

– Да.

– Но теперь тебе больно.

Он пристально смотрит на меня, будто изучает, будто копается в душе, а я отворачиваюсь, словно пытаюсь закрыться. Но ничего не выходит. Его взгляд проникает даже сквозь кожу.

– Скажи что-нибудь, Ари.

– Разве вы не читаете мои мысли?

– Ты ведь просила не читать.

– А вы сказали, что это невозможно.

– Я стараюсь.

Мои мысли совсем спутались, виски пылают от боли. Даже Ноа Морт вряд ли сейчас поймет, что творится в моей голове.