солнечному лучу после нескольких недель дождей. В кои-то веки я ничего не испортила, и у меня крошечный триумф. Я сделала что-то стоящее по собственной инициативе. О, это глупо звучит, но я чувствую себя индивидуумом. У меня впервые такое место работы, где меня называют «дорогой», «милой» и «блондиночкой».

Мои друзья удаляются, чтобы устроиться в уютном уголке. Даже Эстер с Марком решили остаться и еще немного выпить: «Мы оплатили бебиситтера до десяти часов». Все идет хорошо и спокойно до тех пор, пока я не поворачиваю кран, чтобы налить четвертую порцию легкого пива мужчине в майке «FAC51»[71]. В эту минуту дверь открывается, и вместе с порывом ветра неспешной походкой входит Робин.

На нем темно-синее пальто, которого я не видела прежде, и беспечно-нахальное выражение лица, которое мне определенно хорошо знакомо. Он пришел вместе с низеньким мужчиной с лысиной, в верблюжьем пальто. На мой взгляд, весь вид этого человека ненавязчиво говорит о богатстве в «лондонском» стиле. Робин окидывает зал характерным для него взглядом: он как бы отстранен от этой компании и выше ее, и задача зала – произвести на него впечатление. Врожденное самомнение.

Он видит меня через считаные секунды после того, как я замечаю его. Теперь уже не получится ускользнуть.

– О, привет, – говорит Робин, и глаза его расширяются. – То ее нигде нет – а то она повсюду.

Я собираюсь с силами, отсчитывая сдачу мистеру «FАС 51».

– Привет.

– Я слышал, что здесь хорошо, – говорит Робин, как будто я собираюсь обвинить его в том, что он меня преследует.

– Это верно, – отвечаю я голосом девушки-робота, подчеркивая, что не хочу ничего личного. – Что вы будете пить, джентльмены? – продолжаю я с фальшивой бодростью.

– Значит, вот как у нас обстоят дела, Джорджина? – говорит Робин. – Незнакомцы. Даже более чужие, чем незнакомцы, поскольку мне не нужно снова представляться.

Его спутник переводит взгляд с Робина на меня и обратно, и я скрежещу зубами. Как всегда, Робин ни с кем не считается!

Я беру пустой стакан и предлагаю:

– Есть много сортов настоящего эля.

Робин вздыхает и, оперевшись ладонями о стойку, изучает ярлыки на бочонках. Моя спина напрягается. Кит уже осквернил это помещение, сделав кучку, но я чувствую, что Робин тоже собирается это сделать. Он захватчик.

– Пожалуй, я попробую пинту «Первой Блондинки», благодарю. Это подходит, Эл?

Наверное, это его агент. Я много раз сидела рядом с Робином во время дискуссий о том, получают ли его коллеги больший гонорар, чем он.

– То же самое, спасибо, – говорит Эл, который чувствует себя неловко.

Я открываю кран, беру деньги, отсчитываю сдачу, наполняю стаканы. Все это время Робин не отрывает от меня взгляда.

«Они выпьют одну пинту, может быть, две, – говорю я себе, – а потом уйдут». Я обслуживаю их с широкой улыбкой, которую решила не стирать с лица на протяжении всего визита Робина.

Столик, за которым сидят Рэв, Клем, Джо и моя сестра с мужем, находится в дальнем конце зала, и они еще не заметили Робина. Я отыскиваю в сумке мобильник и посылаю сообщение Джо:

Здесь Робин. Скажи всем, чтобы вели себя как ни в чем не бывало, как будто я ни слова не сказала о нем после того, как мы расстались. хх

Подумать только, а я-то считала, что эту смену проведу на нервах совсем по другой причине.

Скорость, с которой Робин выпивает пиво и вскоре снова оказывается у стойки со стаканами, на которых следы пены, не сулит ничего хорошего. Он всегда быстро хмелел.

Китти шипит мне:

– Джорджина, Джорджина, это же Робин Макни! Он был в прошлом году в том шоу о Дейве.

Она обслужила его, и он уселся на свое место, посылая мне многозначительные взгляды. Он сердито смотрел на меня все время, пока Китти наливала ему эль, а я сосредоточенно споласкивала стаканы.

До чего же мне противны его попытки изобразить, будто у нас была неземная страсть, теперь жестоко оборванная.

– Да, я знаю, – отвечаю я. – А откуда тебе известно, кто он?

– «Идиотский суп»! Та-та-та-там-там-там, ИДИОТСКИЙ СУП, – напевает она музыкальную тему из телевизионного шоу о Дейве, в котором постоянно участвует Робин. – Мой бывший обожал его. Шесть банок пива, кебаб из «Чабби», «Идиотский суп» – вот это идеальный вечер, говорил он.

– Ничего удивительного, что он твой бывший, – улыбаюсь я, и Китти спрашивает:

– А как же ты узнала его, если не смотришь это шоу?

– Еще один бывший, достойный сожаления, – отвечаю я, поздравляя себя с тем, что дала неправильный, но в то же время совершенно точный ответ.

Однако мне недолго пришлось себя поздравлять.

* * *

Стол Робина завален пустыми пакетиками и заставлен стаканами со следами пены, которые я не собираюсь убирать. Его голос, громкий от пьяного возбуждения, разносится по всему залу. Робину всегда хватало полпинты, чтобы завестись, и сейчас его поведение предвещает недоброе.

По моим подсчетам, Робин выпил три пинты плюс два коктейля с водкой. Черт тебя возьми, «Уикер», зачем ты выставляешь напоказ классные напитки в красивых бутылках, которые бросаются в глаза? И обеспечиваешь шутливые предлоги для того, чтобы надраться в стельку? Так, он возвращается за четвертой пинтой. Ясно, что Робин не позволяет Элу сходить за выпивкой, хотя сейчас черед последнего. Ему не хочется упустить шанс подоставать меня.

– Шесть фунтов сорок два пенса, пожалуйста. – Я ставлю на стойку его последний (как я надеюсь) стакан.

– Как ты можешь выключать свои чувства и закрывать ставни? – осведомляется Робин.

Я игнорирую его и поворачиваюсь к кассе.

Разумеется, ответ прост: было не так уж много чувств, которые пришлось отключать. Но это ловушка. Если я так скажу, Робин с еще большим пылом будет изображать раненое животное.

А это действительно актерская игра, возможно, бессознательная. Он наслаждается, примеряя новую роль: отвергнутый любовник.

Он сказал мне, когда мы еще были вместе:

«Я не Джастин Бибер, но это люди влюбляются в меня, а не я в них. Для писателя это полезный материал».

Мне бы следовало сказать: «Мило звучит» – и отвалить при первой возможности. Но я полагала, что должна многому научиться у Робина как писательница. О, какая же ты дура, Хорспул!

Бьюсь об заклад, дело в том, что это я бросила Робина. Для него в новинку, что не он выбирает момент.

Я имею в виду, что всегда подсознательно ожидала своей отставки. Не так я глупа, чтобы заблуждаться насчет того, как со мной обойдутся. Я достаточно наслышалась рассказов Робина о его