– Потому что я знаю, что все испортил, о’кей? – зарычал Сирил и с такой силой ударил кулаком по столу, что его стакан опасно пошатнулся. – Я это прекрасно понимаю. Я знаю, что вы никогда не простите меня, так зачем же мне напрягаться?

Я уставился на него, выпучив глаза. Его плечи быстро поднимались и опускались. Он выглядел так же, как и на вечеринке, когда Джеймс помог ему слезть со стола: как будто вот-вот расплачется, но изо всех сил сдерживается.

– Я вообще не понимаю, чего вы от меня хотите, – продолжал он, уже спокойнее. – Какое вам дело до того, чем я занимаюсь в свободное время?

– Нам есть до этого дело, потому что ты все еще наш друг, – твердо сказал Рэн. – Несмотря ни на что.

Я согласно буркнул. Сирил лишь крепко сжал зубы.

– Просто поговори с нами, – спокойно предложил Кеш. – Мы до сих пор не знаем, что произошло.

– Разве это что-то изменит? – обессиленно возразил Си.

Кеш покосился на него и поднял одно плечо:

– Но ведь и хуже не сделает?

Сирил уставился на столешницу. Сделал глубокий вдох и шумно выдохнул. Его взгляд упал на Руби, которая сидела рядом с Джеймсом и за время нашего разговора не издала ни звука.

– Я хотел пойти к Лексингтону и сказать правду, – наконец начал он хриплым голосом. Сирил помотал головой и перевел взгляд на столешницу. – Но потом домой заявился твой отец, Джеймс. Он сказал, что объявит мне войну, если я попытаюсь помочь Руби. Я… я испугался, поскольку знаю, на что он способен.

Внезапно за столом стало так тихо, что можно было услышать, как по стенкам стаканов поднимаются пузырьки газа.

– Я не решился пойти к Лексингтону, но понимал, что должен хоть что-нибудь сделать. Поэтому я отправил тебе снимки. – Сирил тяжело сглотнул. – И тогда в клубе я говорил серьезно. Мне правда безумно жаль.

Подошел официант и спросил, не принести ли нам еще чего-нибудь. Только Руби отреагировала и дружелюбно отказалась. Мы несколько минут сидели молча, пока я не выдержал.

– Мы должны быть лучше, чем наши родители. Мы же всегда так говорили, разве нет? Что не хотим быть как они. Ну, может, за исключением Кеша, поскольку его родители святые.

– Не знаю, как вам, а мне это все осточертело, – добавил Джеймс. Ребята повернулись к нему. – Мне надоело видеть, как мы ссоримся. Хотя в ближайшем будущем многое для нас изменится, в одном я точно уверен: вы для меня важны. Я хотел бы, что вы остались в моей жизни. Каждый из вас, – сказал он и посмотрел прямо на Сирила.

– Мы так много пережили вместе. – Рэн плечом толкнул Сирила.

– Ты не можешь это игнорировать, Си, – заметил Кеш. – Ты не можешь просто исчезать, не ходить в школу и напиваться у Джеймса МакКормака. О’кей?

На минуту снова воцарилась тишина. Затем Сирил оторвал взгляд от столешницы и посмотрел на Руби.

– Прости, – прохрипел он. – Я бы хотел, чтобы этого всего не было.

Руби сильно сжала губы и коротко кивнула. Ее щеки резко побледнели.

– Все… все уже нормально, Сирил.

– Это не так, и мы оба это понимаем, – возразил он. – Но я хочу, чтобы ты знала, как сильно я раскаиваюсь.

Они с Руби смотрели друг на друга, и, казалось, между ними происходит немой обмен информацией, они словно проверяли серьезность произнесенных слов.

– Кажется, я еще никогда не слышал, чтобы он так много извинялся, – внезапно сказал Рэн.

– Я вообще ни разу не слышал от Сирила слово «извини», – согласился Кеш.

Сирил оторвал взгляд от Руби и поправил свои волосы. Потом – как будто ему в голову пришла идея – он ткнул кулаком в плечо сначала Рэна, а потом Кеша. Последний попытался увернуться и чуть не упал со скамьи, это выглядело так забавно, что мы с Джеймсом рассмеялись.

– Тебе пора возвращаться в школу, – обратился к Сирилу Джеймс.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Сирил кивнул:

– Ты прав.

Было уже больше трех часов ночи, когда я позвонил водителю, чтобы он забрал нас из Иствью. Сперва мы отвезли Рэна, Джеймса и Руби в Гормси, а затем Сирила домой. Он вышел, но прежде чем закрыть дверцу, наклонился и посмотрел в салон машины. Он переводил взгляд с меня на Кеша.

– Я… – начал он и откашлялся. – Спасибо за этот вечер, ребята.

– Обращайся, – ответил Кеш.

– В следующий раз напивайся с нами, а не с Джеймсом МакКормаком, – сказал я и тут же получил пинка от Кеша.

– Понял, – пробормотал Сирил и отвернулся. Я закрыл дверцу автомобиля и постучал по перегородке Руперту.

– Куда, сэр? – спросил тот.

– К Кешаву, пожалуйста, – ответил я.

Машина тронулась. Я устало откинул голову на спинку сиденья.

– Больно пинаешься, – заметил я, потирая голень.

– Ты своим замечанием испортил такой трогательный момент. – Его взгляд упал на мою ногу. – Но я не хотел бить так сильно, извини.

– Ну а я пытался разрядить обстановку. Вечер был тяжеловат, на мой вкус.

Кешав только буркнул, сидя напротив меня. Его не тошнит ехать задом наперед – в отличие от меня. Он может даже читать в машине, что для меня немыслимо. Стоит мне только взять в руки книгу – и придется высовываться из окна и блевать.

Раньше Кеш подшучивал над тем, что мне становится дурно в машине, и начал проводить эксперименты, чтобы выяснить, что именно вызывает тошноту. С тех пор я знаю, что в машине без проблем могу целоваться, но уж точно не играть в телефон.

К счастью, мое тело безошибочно расставляет приоритеты.

– Не смотри на меня так, – неожиданно сказал Кеш. Голос его звучит ниже, чем обычно: он переводит взгляд с моих глаз на губы, но затем резко одергивает себя.

– И как же я на тебя смотрю? – спросил я.

Перемена настроения произошла так внезапно, что у меня закружилась голова.

– Так, будто думаешь о прошлом, – ответил он немного погодя.

Я тяжело сглотнул:

– А мне разве нельзя?

Кеш издал звук, который мог быть чем-то вроде смеха, но звучал отчаянно.

– Нет.

– Нет? Почему?

Он снова посмотрела на меня.

– Потому что нечего цепляться за воспоминания, если можно испытать что-то новое.

От его слов я потерял дар речи. Потребовалось время, чтобы я снова смог говорить.

– Кеш…

– Я рассказал все маме, – перебил он меня.

Сердце начинает бешено стучать. Я вижу только Кеша, все остальное уходит на второй план.

– Что?

– Я рассказал ей, что бисексуален и меня привлекают и женщины, и мужчины.