Мысли роились в голове. Я не знал, что сказать. Я откашлялся и задал вопрос, который в этот момент казался мне самым важным:

– Как она отреагировала?

Кеш резко выдохнул.

– Не так, как я ожидал. Мне было очень тяжело, но, честно говоря, я не столько боялся мамы, сколько отца. Сначала она подумала, что я болен и что-то вроде того, потому что я нервничал и заплакал еще до того, как что-то выговорил. Когда я ей рассказал все, она вздохнула с облегчением. Потом тут же извинилась и спросила, не было ли это бестактно.

Я слушал его, затаив дыхание.

– В целом все вышло… я не знаю. Лучше, чем я думал? – Он произнес это почти с вопросительной интонацией.

– Звучит круто, – хрипло пробурчал я.

Момент затянулся.

– Я… это же не я тебя вынудил? – наконец спросил я.

Он помотал головой:

– Нет. Я сделал это для себя, а не для тебя. Я хотел рассказать маме, потому что это казалось мне правильным.

Я чувствовал, как давление в моей груди немного спадает.

– Она сказала, что любит меня. И я думаю, она заказала книги на эту тему или поискала в Интернете или что-то в этом роде, потому что теперь она постоянно задает мне вопросы, которые словно из учебника по педагогике. Кроме того, она во второй раз прочитала мне лекцию о безопасном сексе. – Кеш скривился: – В этот раз вышло совсем неловко.

Я издал фыркающий смешок:

– Люблю твою маму.

Кеш улыбнулся, глядя на свои руки:

– А я люблю тебя.

Машина остановилась. Мое сердце, кажется, тоже.

Я уставился на Кеша, который поднял голову и смотрел на меня – прямо в глаза. Взгляд у него был такой открытый и уязвимый. Атмосфера в машине снова изменилась. Мне кажется, что Кеш так близко и в то же время так далеко. Я хочу протянуть руку, но не могу пошевелиться.

– Что ты сейчас сказал? – прошептал я.

Кеш тяжело сглотнул.

– Я сказал, что люблю тебя, Алистер. Уже давно. И мне жаль, если я внушил тебе, что это не так.

Каждое его слово задевает меня за живое. Так долго я надеялся услышать от него эти слова – или хотя бы намек на них. И теперь слышать их выше моих сил. Слезы обжигали глаза, и я не мог их сморгнуть. Я ничего не мог поделать, и они потекли по щекам.

То, что я сделал потом, произошло само собой. Моим телом словно управляли дистанционно, когда я бросился на Кеша и обнял его за шею. Это вышибло воздух у него из легких, но мне было все равно. Важно только быть как можно ближе к нему.

– Я тоже тебя люблю, – пробормотал я в его волосы.

Кеш положил обе руки мне на спину и крепко прижал меня к себе.

– Клево.

Я засмеялся, в то же время по щекам текли слезы. Я немного отстранился от него, чтобы заглянуть ему в лицо.

– И это твоя реакция? Клево?

Он поднес руку к моему лицу и вытер слезы. В уголках его губ заиграла улыбка.

– Да, – лаконично ответил он. Этот ответ был настолько в духе Кеша, что мне снова пришлось его обнять. Он нежно гладил мою спину и не давал моему сердцу успокоиться.

– Не хочешь зайти ко мне? – наконец спросил он. И нерешительно улыбнулся: – Я сейчас не готов с тобой попрощаться.

Я снова заглянул ему в глаза.

– С удовольствием.

Кеш наклонился вперед и провел своими губами по моим. Это был лишь намек на прикосновение, но моя кожа покрылась гусиной кожей.

– Клево, – снова пробормотал он.

Его губы нежно поцеловали мои.

Эмбер

Эта неделя – сущий ад. Во-первых, я плохо написала две контрольные, и мама с папой во мне разочарованы, во-вторых, эта ситуация с Рэном не выходит у меня из головы, и я постоянно думаю о нем.

В последние несколько дней я почти не видела Руби и Джеймса. Если они не сидят за письменным или кухонным столом, вместе готовясь к выпускным экзаменам, то, значит, они у Лидии или организовывают что-нибудь по плану оргкомитета. Как-то раз я услышала в гостиной их разговор о вечеринке у Рэна, Джеймс говорил, каким хорошим для всех получился вечер и что теперь он будет навещать Рэна чаще. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы пренебрежительно не фыркнуть.

– У тебя все в порядке? – спросила моя подруга Мэйси, когда мы выходили из школы после уроков. Обычно мы не торопимся и останавливаемся на лестнице поболтать обо всем. Но сегодня мне хотелось просто прийти домой и зарыться в Интернет, чтобы ни одна мысль о Рэне не просочилась в мою голову.

– Эта неделя не лучшая, – ответила я, уставившись на лаковые ботинки. Они неоново-розовые с большими застежками и совсем не подходят к школьной форме, но мне все равно. Я выгодно приобрела их на блошином рынке и с тех пор каждый день с радостью ношу. Яркие цвета всегда дарят мне хорошее настроение.

Но только не сегодня.

– Я тоже запорола химию. Не печалься, еще будет счастье, – ободряюще сказала Мэйси и похлопала меня по спине.

– Рифма была намеренной? – улыбнулась я.

– Нет, но это лишний раз показывает, какой у меня невероятный талант к языку, – ухмыльнулась она в ответ.

– Вот только миссис Райт этого пока не заметила, – мне пришлось со смехом увернуться от ее толчка, едва не свалившись со ступеньки.

– Эй! Ты должна быть добрее ко мне. В конце концов, в моей жизни нет горячего тайного друга, который забирал бы меня из школы.

– Нет никакого горячего тайного… – начала я, но осеклась на полуслове, когда увидела, кто стоит, прислонившись к перилам, и смотрит на меня снизу вверх.

Рэн.

Он здесь.

У моей школы.

Я прикусила язык. Я зла и в то же время в сомнениях. Он не ответил на мое сообщение. Точнее сказать, я вообще ничего не слышала о нем с выходных.

Я понятия не имею, что он тут забыл.

– Ну, увидимся завтра? О, и спроси у мамы, не передаст ли она для меня еще один скон. Спасибо, ты лучшая! – воскликнула Мэйси, и не успеваю я ее задержать, как она уже спрыгивает вниз по оставшимся ступенькам, с разлетающимися в стороны косичками.

Внезапно предоставленная самой себе, я делаю глубокий вдох и медленно спускаюсь вниз. Когда я обычно виделась с Рэном, то разглядывала его с головы до ног, пытаясь запомнить каждую деталь – например, легкий излом на левом ухе, дырочку, прожженную на его кожаной куртке, или морщинки в уголках рта, когда он по-особенному улыбается.

Но сейчас, спускаясь по лестнице, я на него не смотрю. Я молча прохожу мимо.

– Постой! – окликнул он и побежал за мной.