— Действительно, что дальше? — поддержал его Котов.

Все обернулись ко мне, ожидая ответа.

— Мы соберем команду — первоклассных бойцов. А потом, — я оглядел присутствовавших. — Пойдем штурмом на «Черный лебедь».

Эта информация вновь вызвала у гостей ступор. Они понимали, что может легко быть квалифицированно в тяжелую уголовную статью — все-таки тюрьма была государственной. Но, с другой стороны, терять уже было нечего. И все после некоторой паузы восприняли эту информацию оживленно.

— На штурм! Камня на камне не оставим! Освободим Императора!

Разгоряченные, они готовы были уже идти туда прямо сейчас, но я остановил их.

— Сначала нужно разработать план.

— Верно, — улыбнулся Романов, тоже поняв, что погорячился. — Только вот…

Он вдруг задумался.

— «Черный лебедь» же не такая простая тюрьма. И штурмовать ее нам придется неделю — чтобы хотя бы пробраться к дверям.

— Поэтому я и говорю, что нужен план, — ответил я. — И завтра я его вам представлю.

— Соберемся у меня, — тут же предложил Прутковский. — В этот же время.

— Договорились! — согласились гости.

— А сейчас, — воскликнул я. — Все вниз! Шампанское остыло, а оркестр начинает играть минуэты!

Под общие одобрительные разговоры все пошли вниз.

* * *

Весь следующий день мы с Прутковским сидели в его кабинете и разрабатывали план. Я взял с собой чертеж тюрьмы, который нарисовал Шмыгаль и мы долго перебирали различные варианты того, как же организовать штурм. Основной вопрос был в том, что мы не знали где именно, в какой камере сидел Император. Поэтому рассматривали сразу несколько развитий событий — с учетом того, где может находиться Его Величество.

План был дерзкий. Пойти на штурм самой закрытой тюрьмы едва ли кто-нибудь когда-нибудь отважился бы. Но мы были полны решимости. Тем более что там, за толстыми стенами, выложенными магическими камнями, сидел Император. Его освобождение будет победой, ведь перевес в силах сразу же измениться в нашу пользу. И секте придет окончательный конец.

— Почему Император сразу не пресек распространение секты? — задал я вопрос, который только что родился в моей голове.

— Думаю, просто упустил момент, — ответил Прутковский. — Распутин появился словно бы из ниоткуда. И сразу очаровал собой весь императорский двор. Точнее женскую ее часть. Он был обычный свечник при дворе, зажигал огоньки в молельной комнате, отвечал за чистоту придворцового храма, делал свечи. Даже не понятно кто его туда поставил. Вроде и должности такой не было — Император не сильно верующий человек, даже порой бывало на Пасху или на другой праздник прилюдно после выступления покреститься неправильно — не справа налево, а наоборот. Вот смеху было!

Дионисий Егорович улыбнулся.

— В общем, далекий Его Величество от веры человек. А тут вдруг молельная комната появилась при дворце, потом и храм небольшой из сруба поставили. И Распутин там управляется. Но в неурочное время проводил он проповеди, и дворцовые дамы слушали его с замиранием сердца. А говорить он умел. Да и образ был интересен — умудренный жизнью старец, с какой-то безуминкой в глазах. Я сам не было, но ребята рассказывали, кто присутствовал. Говорят, никогда такого ни раньше, ни после не видели. Словно он душу из тебя вынимает. Говорит всем, а будто к каждому по отдельности обращается. И за самое живое берет. Понятно, что на многих такие умения сказывались — после проповеди его все девки, да бабы в ногах у него плачут. Подумать только — царские особы, сестры Императора и в ногах у какого-то проходимца. В общем, умел говорить.

— Дар? — спросил я.

— Может быть и Дар, не знаю, — пожал плечами Прутковский. — Потом начал проводить сеансы дальнего взора. Так он называли спиритические опыты.

— Знаю я одну мадам, которая тоже проводит такие сеансы! — усмехнулся я.

— Если ты имеешь в виду мадам Шерер, то она по сравнению с Распутиным божий одуванчик.

Прутковский недовольно сморщился, словно прожевал горькую пилюлю.

— Этот блаженный буквально гипнотизировал всех. Такие фокусы показывал! То призрака какого-нибудь призовет, то душу какую-нибудь погубленную, из родственников собравшихся. Часто детей призывал. Видимо это особенно влияло на эффективность его сеансов. После таких показов долго потом императорский дворец гудел как потревоженный улей. Все бабы только об этом и говорили.

Прутковский налил себе и мне. Отпил.

— А Император что же?

— А что Император? Конечно, не нравилось ему это, но не более. Видимо не видел угрозы. К тому же там же вся его родня была, на этих сеансах, сестры его да кузины ему же плешь и проедали с этим Распутиным, восхищались им. А представляешь, что было бы, если бы он погнал этого блаженного? Бабы бы его на лоскуты разорвали бы. Видимо не хотел огорчать близких. Думал, что под контролем все у него. А может быть, понадеялся на внутреннюю охрану. Она должна была отвечать за безопасность и в случае чего первая же среагировать. А она мимо ушей пропустила. А может быть и сама уже на проповеди ходила к Распутину.

Дионисий Егорович в один глоток осушил стакан с выпивкой. Крякнул.

— Вот к нему и потянулись интересующиеся. А с учетом того, что это не просто какой-то салон, а императорский двор, публика соответствующая подобралась — министры, начальники, думные. Видимо тогда он и придумал эту самую секту организовать. И грамотно все выстроил, иерархию придумал, награды всякие. Это я знаю, потому что подходил ко мне один мой бывший знакомый, предлагал вступить к ним. Зазывал. Соблазнял всякими званиями — магистра, мэтра, архиерея и прочей лабудой. Мы, если честно, особого внимания этому до времени не предавали. Ну создали они там какой-то кружок по интересам и что с того? А потом, как полезла эта чернь в Думу, как начали они Рейтинг Аристо штурмовать — тогда уже и поздно было. Да ты уже наверное и сам знаешь что дальше было.

— Знаю, — кивнул я, задумавшись.

Рассказ Дионисия Егоровича произвел на меня впечатление и заставил задуматься.

— Ты чего? — обеспокоенно спросил Прутковский, глядя на меня. — Вспомнил что-то?

— Нет, не вспомнил, — покачал я головой. — А кажется, понял, кто стал возглавлять секту после смерти Распутина.

* * *

Рассказывать о своих догадках Прутковскому я не стал, так и объяснил ему, что нужно сначала подтвердить домыслы, прежде чем обвинять человека во всех грехах. Дионисий Егорович понимающе кивнул. К тому же допытывать правду у меня уже не было времени — пришли первые из вновь созданного Альянса.

Как оказалось, это был Котов — пухлый мужчина, который один из первых и решил вступить в союз. Пришел он не с пустыми руками — принес бутылку вина.

— Отличное вино! Из личных подвалов.