С визгом, который по прошествии времени с некоторой натяжкой я смогла бы назвать боевым. Примерно так звучит домашняя кошка, нападая на пылесос. В одном звуке и отчаяние, и угроза порвать всех, не взирая на опасность.

Голосок был нежно-писклявый, а вот сбившая меня с ног масса весила немало. И в какой-то момент я подумала, что все… отгуляла, депортируюсь на фиг на небеса или где там находится демоническая Вальгалла.

Но чудо. Кости затрещали и не сломались. Будь я человеком, боюсь, этого ребенка я бы не выдержала. Хагнесс.

Снесла меня и заодно нашими телами какую-то мебель. Треск стоял впечатляющий. А потом и звуки падения чего-то невидимого в темноте, но судя по хрусту и звону, плохо подлежащего восстановлению.

В это время Тортил, не раз показывающий свою быструю реакцию и способности к выживанию, попытался прямо в бочке упрыгать в другую комнату, но мы с девочкой не дали ему ни малейшего шанса. Во-первых, потому, что нас было двое, и мы занимали много места на пути к свободе. Во-вторых, тоже пытались смыться, хоть и неудачно.

От переизбытка впечатлений энергия, безвыходно метавшаяся у меня по коже, вдруг сорвалась, отрываясь, сбрасываясь словно старая змеиная оболочка. Она вдруг кусками полетела вверх, сверкая перламутром и освещая небольшую комнату, где мы все находились.

Все-таки я демон, проклятая магия выливается из меня как из дырявого сосуда.

— Эмили? — неуверенно спросила Хагнесс, восседая на моих ногах и с занесенным кулаком над головой.

Я с содроганием посмотрела на пухленькую, но явно увесистую длань. Оглянулась на комнату с разбитым в щепки столом и криво повисшими полками, все добро с которых мелким слоем валялось вокруг.

— Ты чего? — выдохнула девочка.

Вот как надо произносить эту фразу. Поднимаешь крепко сжатый кулак над собеседником и спрашиваешь: «Ты чего?»

— За водичкой сходила, — призналась я. — Не думала, что будет опасно. А почему ты кричала «Смерти нет*»?

— Она в академию мечтает поступить. Героиней стать.

На свет осторожно выглянул Тортил и сдал подругу с потрохами.

— Нам же, духам, никакие повреждения не страшны. В Умбре нас могут развоплотить, а на Земле мы и подавно почти неуязвимы. Правда драться мы совсем не способны, не знаю на что Хагнесс рассчитывает, у нее ж силы и нет, считай.

Полненькая ручка резво махнула в сторону предателя, доказывая, что отсутствие мускулов она вполне компенсирует энтузиазмом. Тортил мигом накрылся крышкой, но подставил подруге подножку. Пока они опять устраивали кучу малу, я обхватила себя руками и подумала, что не одна. Что помощники у меня не самые мудрые, зато искренние. И недаром я возродилась в Тихих Выселках. Здесь я чувствую себя домом, а насчет жителей-духов… Так я сама сейчас как дух. Восстала после смерти и понятия не имею смогу ли я хоть немного повлиять на судьбу.

«Смерти нет*» — боевой клич Пограничной академии.

До столицы добрались на воздушной карете. Сооружении, напомнившем мне горные подъемники, только покрупнее, покомфортнее и работающие на чистой магии.

Все приключение заняло не больше полутора часов. Сели в кабинку, потряслись в воздухе и вышли уже на имперском вокзале. Точнее Хагнес с Тортилом вышли, а я вывалилась кулем. Трепавшая меня лихорадка набегала волнами, а тут еще и укачало так, что перед глазами плыло.

Причем дети меня убеждали, что демонов не укачивает. Просто не может и точка. Об этом они сообщили примерно через минут пятнадцать дороги, когда мой желудок начал сосредоточенно продвигаться по телу вверх, решив опередить местную лифтовую систему и добраться до места назначения быстрее хозяйки.

Рассмотрев мое побледневшее личико, к мнению спутников присоединилась и семейная пара, волею фортуны разделявшая с нами кабинку. Тучная дама с голосом гренадерского рекрута попеняла, что зря я так шучу.

А когда я откинула капюшон плаща, пытаясь отдышаться и прийти в себя, она всплеснула руками и отравила весь остаток дороги стенаниями о сбежавших из дома глупых демонессах. Моя стройная по меркам местного мира «субтильность» навела ее на мысль о крайне юном возрасте, а двое детей-духов в сопровождении добавили уверенности этому предположению.

В итоге последний час подъема я пыталась не упасть, раздумывала, где найти «авиа»-пакетик и старательно отворачивалась под гул расспросов «кто тот извращенец, пригласивший девочку в столицу» и «почему ее тошнит, неспроста это».

Поэтому к дому Шай-Гирима я шла, по нос закутавшись в плащ. И без приставаний сердобольных кумушек настроение было ужасное.

Кто я такая? Недодемон, которого тошнит в транспорте. Недочеловек, которого после смерти телепортирует в Умбру. А что, если я умру еще раз, в Умбре или на Земле, что со мной будет?

При виде знакомой двери, огромной и черной, внутри снова забурлили сомнения. Если сам хозяин в застенках у императора, то какой смысл приходить к брошенному дому. Может быть сразу обратиться в полицию или устроить политическую манифестацию у стен дворца?

С плакатом «Свободу Сиятельному!». Или «Пустите срочно, я свидетель!». Можно даже прямо «Все видела и все расскажу!». Или пойти в газету местную — насколько я поняла, они обожают сплетни и мою историю выслушают с удовольствием.

Я посмотрела на острые черные ноготки, венчающие тонкие пальцы. Кожа золотисто поблескивала, никаких морщинок на суставах, все ровно и упруго как у пластиковой куклы.

По ладони пробегали крошечные голубые огонечки, магия во мне бесилась и никак не желала успокаиваться.

Еще месяц назад я высмеивала Барбару, обожающую городской скандальный журнальчик, пестрящий историями про девушек, похищенных инопланетянами или про жутких крокодилов в канализации, вырастающих до пяти метров и пожирающих собак. А сейчас я сама могу стать героиней страшилки «Как землянка оказалась демоницей и пережила всех». Причем даже для меня история выглядит фантастической выдумкой. Боюсь, без документов и надежных свидетелей мой рассказ воспримут за жалкие попытки шарлатанки примазаться к громкому делу.

— Что стоим, руку протягиваем? — раздался из-за двери визгливый голос. — Мы не подаем бродяжкам. Пошла отсюда!

— Я жила здесь несколько дней назад, — осторожно начала я. — В гостях у хозяина.

— Вранье! А если и была, что с того. Не велено никого пускать!

Хедда, служанка Шай-Гирима, была узнаваема даже через преграду. Только она может начать на пустом месте скандал с гостем, даже не удосужившись его расспросить.

Плечо налилось огнем, мне захотелось толкнуть дверь что есть сил, выплеснуть на нее всю накопившуюся магию. Не знаю, выстоит ли облицовочный металл или сломается моя рука, но уж очень хочется посмотреть нахалке в лицо. Но если начну пробиваться силой, неминуемо придется знакомиться с полицией. Барсучий порох! Я пока не готова объяснять, кто такая и откуда взялась. Неужто придется караулить у дверей в ожидании, что рано или поздно кто-то выйдет…